Марфинская шарашка, расположенная в бывшем Александро-Мариинском детском приюте Богоявленского монастыря на севере Москвы (рис. 2.20), предназначалась для работы над секретными средствами связи и системами безопасности. Котельников, вероятно, оказался бы там, если бы его не спасла Голубцова. Некоторые сотрудники его уфимской лаборатории попали туда, пополнив контингент ученых и конструкторов. Там же отбывал наказание и Александр Солженицын. Его роман «В круге первом» повествует о жизни в этой шарашке с 1947 по 1950 год.
«В круге первом» — роман-намек, в котором под вымышленными именами выведены реальные лица. Солженицын представлен в нем двумя персонажами. Впрочем, Сталин изображен самим собой. В книге также фигурируют Берия, ответственный за систему шарашек, и Абакумов, глава Министерства госбезопасности (МГБ) — преемника НКВД и предшественника КГБ. Еще в романе присутствует интригующий персонаж — Владимир Челнов, математик, профессор и академик, имеющий особые отношения с МГБ, — вероятно, его прообразом мог стать Владимир Котельников. Вот две цитаты из книги:[8]
Рис. 2.20
На шарашке Марфино профессор Челнов был единственный зэк, которому разрешалось не надевать комбинезона (по этому вопросу обращались лично к Абакумову).
В Марфино Челнов был прислан для разработки математических оснований абсолютного шифратора, то есть прибора, который своим механическим вращением мог бы обеспечить включение и переключение множества реле, так запутывающих порядок посылки прямоугольных импульсов изуродованной речи, чтобы даже сотни людей, поставив аналогичные приборы, не могли бы расшифровать разговора, идущего по проводам.
Владимир Котельников, математик, профессор и (будущий) академик, имевший особые отношения к МГБ, то есть находящийся под защитой Голубцовой, специализировался на устройствах для шифрования голоса. Он признавал, что в качестве основы для разработки аппаратуры для шифрования голосовой радиосвязи использовал идею вокодера, или кодировщика голоса, прочитав статью Гомера Дадли из Bell Labs, опубликованную в 1939 году.
Следующая цитата из романа вносит немного ясности.[9]
— Какого аппарата искусственной речи! — отмахнулся Прянчиков. — Что за чушь! Его никто так у нас не называет. Это переименовали в борьбе с низкопоклонством. Во-ко-дер. Voice coder.
В 1947 году настоящий Абакумов вызвал Котельникова в МГБ и рассказал ему о создании Специальной лаборатории по разработке «абсолютно строго секретной» радиотелефонной техники. В книге Солженицын пишет, что непосредственным заказчиком секретной телефонии был параноик Сталин и что именно над ней в Марфино работал герой романа — заключенный Солженицын. Абакумов предложил Котельникову престижную должность руководителя Специальной лаборатории и попытался подсластить сделку льготами и привилегиями. Поразительно, но Котельников твердо отклонил предложение, хотя и хорошо понимал, с каким опасным человеком имеет дело.
«Ну что ж, а жаль…» — сказал Абакумов, и встреча закончилась.
Абакумов был опасен, его боялся даже Берия. Смертельно испугавшись его заключительного «Ну что ж», Котельников тотчас отправился к Голубцовой и рассказал ей о случившемся.
«Ну а сами-то вы чего хотите?»
«Работать в МЭИ».
«Тогда продолжайте спокойно работать», — предложила она.
Она снова спасла его.
Создание советских ракет
Чем на самом деле занимался Котельников вместо разработки сталинского секретного телефона — а возможно, и параллельно с ним, — становится понятно из воспоминаний Бориса Чертока, известного советского ракетчика, о встрече, состоявшейся в 1947 году в кабинете директора МЭИ Голубцовой, куда она пригласила его, чтобы он рассказал ей о нуждах Центрального научно-исследовательского института машиностроения (НИИ-88).
«За короткое время результаты этой встречи превзошли наши самые оптимистичные ожидания. Разработкой озвученных мною идей руководил 39-летний профессор Владимир Котельников, — вспоминал он. — Буквально дней через десять после моей встречи с учеными из МЭИ в кабинете Голубцовой вышло постановление правительства за подписью Сталина о создании в МЭИ сектора специальных работ… Через год коллектив, сплотившийся вокруг Котельникова, уже разрабатывал систему „Индикатор-Д“, которую мы использовали при летных испытаниях первых отечественных ракет Р-1 в 1948 году. Начиная с этого времени, все последующие ракеты во время испытательных полетов оснащались радиосистемами, разработанными в МЭИ».
8
Это предположение является исключительно домыслом автора и не подтверждается фактами. Более того, между биографиями персонажа и предполагаемого прототипа обнаруживаются явные несоответствия. Например, Челнов отбывал «к 1950 году восемнадцатый год заключения». К тому же Солженицын называет Челнова «стариком», а Котельникову в 1950 году исполнилось только 42 года. —
9
Автор использует эту цитату в качестве доказательства, что Котельников был прототипом Челнова, хотя у Солженицына эту фразу произносит инженер Прянчиков. Возможно, произошла путаница из-за того, что в английском переводе романа в авторской речи, сопровождающей эту реплику, вместо фамилии Прянчикова указан просто «prisoner» — заключенный. —