В. И. Иванов (1866—1949)
ПЕРВАЯ ПИФИЙСКАЯ ОДА[810]
810
В. И. Иванов (Пиндар, Пиф. 1). Печ. по публикации в «Журнале министерства народного просвещения», 1899, № 7—8, отд. классической филологии, с. 48—56. Перевод размером подлинника. В предисловии переводчик так обосновывает свои приемы: «Перевод с греческого “размером подлинника” в строгом смысле, разумеется, невозможен. Арсис древнего стиха и русский ударяемый слог — не одно и то же. Еще важнее, быть может, что неударяемые слоги почти совершенно утрачивают колорит долготы и краткости. Русский спондей — только хорей: правда, и хорей русский, с неударяемым, но не непременно кратким вторым слогом… Но как наш язык не может отказаться от своего великолепного гексаметра, существенно обусловливающего для нас редкую между народами привилегию «слышать умолкнувший звук божественной эллинской речи»,— ни, в частности, от своего несовершенного, но незаменимого спондея, — так и ограничение наших метрических подражаний античной лирике воспроизведением порядка древних арсисов не должно отвращать нас от задачи такого воспроизведения… Ритмические силы нашего языка богаче поэтических форм, получивших в нем право гражданства. Что касается нашего опыта и его соответствия метру подлинника, то, помимо изложенных ограничений общего характера, должно поставить на вид две допущенные нами особенности. Во-первых, в несколько большей, сравнительно с подлинником, мере обособлены отдельные ритмические части, “κωλα”, нам казалось, что это обособление облегчает чтение непривычного нашему уху неожиданностию своих метрических переходов текста. Во-вторых, встречный толчок арсисов, конечного и начального, двух смежных метрических групп, сохраненный нами вообще (ср., например, 3-й стих эподов), — в каждом 2-м стихе (5-й строке) строф и антистроф был устранен как затруднительный при чтении (несмотря на свою вероятную музыкальность в пении), — вставкою одною лишнего краткого слога (вместо «начало торжеств внемлет», мы пишем: «начало веселий внемлет») — вольность, оправдываемая до некоторой степени вероятностию предположения, что в этом и подобных случаях два смежные арсиса разделялись некоторою малою музыкальною паузою. В остальном наш перевод верен древнему размеру; и если принципиальные противники нововведений в господствующем стихосложении найдут, что в той же мере перевод этот перестает быть стихотворным, то мы первые готовы предложить читателям смотреть на него как на опыт ритмической прозы. Элементы церковные и старонародные, допущенные в языке перевода, казались нам согласными с тоном и диалектом подлинника».