ФИЛИПП КОНСТАНТАЙН: Теперь, когда альбомом «Wish You Were Here» вы сделали это заявление насчет музыки и шоу-бизнеса, насчет его правил игры и как это все делается… думаешь ли ты, что вы способны создавать другую, лучшую музыку на другие темы?
РОДЖЕР УОТЕРС: Я не совсем тебя понимаю. Видишь ли, если бы ты говорил о чем-то конкретно…
ФИЛИПП КОНСТАНТАЙН: Вы молчали три года — была ли для этого какая-то причина? Выпустив альбом «Dark Side», вы сделали на тот момент все, что смогли… и по этой причине определенные темы были исчерпаны.
РОДЖЕР УОТЕРС: Не думаю, что мы исчерпали все темы.
ФИЛИПП КОНСТАНТАЙН: Нет, но вы сделали заявление насчет музыки.
РОДЖЕР УОТЕРС: Да, верно. Трудно сказать, так как я сочинял все тексты и разрабатывал все идеи альбомов, сделанных нами за последние несколько лет… и трудно сказать, чем мы займемся теперь. Я знаю, что Дэйв и Рик, например, не думают о конкретном содержании или о теме пластинки и идеи развивают те, которые я считаю важными. Их больше интересует музыка как абстрактная форма. Есть что-то неизбежное в том, что каждый из нас работает над своим собственным сольным проектом. Трое из нас точно. Что касается Ники, я не знаю. Лично у меня достаточно материала, чтобы начать делать пластинку прямо сейчас. Не знаю, где Дэйв найдет необходимое, чтобы сделать альбом, но, уверен, он справится. Думаю, он сделает фантастический диск, ничего похожего на то, что мы делали вместе. Посмотрим.
ФИЛИПП КОНСТАНТАЙН: Я знаю, что реакция на «Pink Floyd» во Франции совершенно непохожа на реакцию в англосаксонских странах. Во Франции вас всегда считали «мастерами мысли», а сейчас тем более, я думаю. Если люди становятся знаменитыми во Франции, они получают возможность делиться с другими людьми своими мыслями. Но такая ситуация была частично разрушена случаем с «Gini». Думаю, хорошо, что этот дурацкий миф — будто «Pink Floyd» святые — был разрушен той сделкой.
РОДЖЕР УОТЕРС: Если бы компания «Gini» процветала, история не была бы совсем несчастливой. Я написал тогда песню об этом, которую так и не записал. Она называлась «How Do You Feel?» («Как ты себя чувствуешь?»).
ФИЛИПП КОНСТАНТАЙН: О чем она, почему ты написал ее?
РОДЖЕР УОТЕРС: Я летел из Марокко на самолете и чувствовал себя очень плохо из-за случая с «Gini», поэтому я написал первую часть стихотворения[3].
ФИЛИПП КОНСТАНТАЙН: Ты считаешь, вы попали в ловушку в деле с «Gini»?
РОДЖЕР УОТЕРС: Песня также имела название «Bitter Love» («Горькая любовь»). Попали в ловушку? Конечно, нет. Это было просто чем-то вроде испытания для нас.
ФИЛИПП КОНСТАНТАЙН: Нет, я имею в виду, что вы попали в ловушку «Gini». Я хочу сказать, что это была прекрасная возможность получить хорошие деньги от большой компании. Думал ли ты тогда, что вам необходима поддержка этой компании?
РОДЖЕР УОТЕРС: Нет. Сначала было так, как если бы мы выиграли приз. Они хотели дать нам 50 000 фунтов стерлингов за то, что они нас сфотографируют. Боже мой, фантастично! Только позже я сказал себе: кому это нужно? Но я бы, несомненно, согласился, если бы я не был обеспеченным человеком. Не заниматься рекламой — большое удовольствие для меня, поскольку я обеспеченный человек. Но если бы я работал архитектором за 40 фунтов в неделю и кто-то сказал бы мне: «Послушай, нам очень нравится твое лицо, мы дадим тебе 500 фунтов за использование его в рекламе», — я бы согласился.
ФИЛИПП КОНСТАНТАЙН: Не думаю, что люди во Франции поняли вас. Потому что вы были святыми и потом вдруг замарали себя сделкой с большим бизнесом.
РОДЖЕР УОТЕРС: Ну и прекрасно, великолепно.
ФИЛИПП КОНСТАНТАЙН: Да, но этот инцидент породил множество негативных последствий, отрицательно повлиявших на группу. И это несправедливо.
РОДЖЕР УОТЕРС: Но жизнь — несправедливая штука, не правда ли? Если кто-то из них ждет, что жизнь станет справедливой… и я читаю статьи, которые они обо мне пишут…
ФИЛИПП КОНСТАНТАЙН: Какие?
РОДЖЕР УОТЕРС: Все. Например, они говорят, что я не умею петь.
ФИЛИПП КОНСТАНТАЙН: Даже если бы ты пел очень плохо, довольно глупо говорить, что в контексте музыки ты должен…
РОДЖЕР УОТЕРС:…Ждать, пока журналисты или кто-то еще станут справедливыми, ничто в жизни не построено на идее справедливости.
ФИЛИПП КОНСТАНТАЙН: Думаю, это спорный вопрос. Обидно, что на отношение людей к музыке влияют события, не имеющие с музыкой ничего общего.
РОДЖЕР УОТЕРС: Если их любовь к музыке основывается на той ложной идее, что мы святые, тогда я предпочел бы, чтобы они не любили музыку. Это напоминает фантазии, будто ни тебе, ни мне, ни «Pathe-Marconi»[4], ни EMI не нужны деньги.
3
Уотерс затем цитирует некоторые слова песни, которые я здесь не привожу, поскольку не хочу искажать их, переводя обратно на английский. Хотя их смысл достаточно ясен и во французском варианте, где говорится о том, что лирический герой Уотерса продал свою душу в пустыне, что контракты — это сложная вещь, что они разрушают детские иллюзии, что герой пережил тяжелую ночь. Все это связано с названием песни. —