P. P. S. Это мои субъективные и, по-видимому, очень эмоциональные, а порой и резковатые заметки. Так сказать, штрихи к портрету любимого мною деда. Полагаю, у тех, кому хватит терпения прочитать его письма из тюрьмы, сложится более полный образ этого незаурядного, замечательного человека, отличного представителя своего поколения пришедших в революцию по зову сердца и верой и правдой (не за страх, а за совесть) послуживших своему Отечеству.
Часть вторая
Письма дедушки Лёни
Этот раздел содержит подлинники писем Наума Исааковича Эйтингона из Владимирской тюрьмы с июля 1959 по март 1964 года.
Причем это лишь часть того, что им было написано в адрес жены Ольги. Однако множество имен, упомянутых в письмах, требуют некоторого пояснения. Это необходимо, как говорил наш историк Михаил Карамзин»: «Дабы физиономия каждого видна была…»
Итак, 49 писем — слабая ниточка общения с родными и близкими в письмах по два в месяц. Это разграничение в общении с внешним миром весьма четко прослеживается по датам от письма к письму, особенно за 60-й и 63-й годы.
В письмах просматриваются не только условия жизни в заключении дедушки, но и чаще всего забота о тех, кто остался на воле и у кого, конечно, имеются свои проблемы. Это общение из года в год, из месяца в месяц, из дня в день помогало моему дедушке жить и выжить.
Я предлагаю воспринимать это наследие из-за решетки в рамках каждого из шести лет, охваченных в письмах. (Всего в заключении дедушка провел более 12 лет.) Как мне представляется, это облегчит понимание условий, в которых находился дедушка волею судьбы. В этих письмах сквозит огромное желание хотя бы советами быть полезным близким ему людям.
Письма-погодки предстают перед читателями под заголовками. Сами заголовки взяты из писем и являются лейтмотивом данного периода.
Я рискнула вмешаться в форму изложения писем. Они написаны в условиях экономии бумаги и потому идут сплошным текстом, без абзацев. Чтобы облегчить восприятие читателем посланий из заключения, позволила себе вмешаться в структуру писем и разбить их на абзацы.
«…Очень давно оторван от жизни…»
02.07.59–16.11.59
Здравствуй, моя дорогая и любимая Оленька!
Светочка и Соничка[2] мне сообщили, что ты уже вернулась в город. Я очень рад, что тебе удалось немножко отдохнуть, но в настоящее время очень огорчен тем, что в такую жару тебе приходится находиться в городе. Очень прошу тебя, моя любимая, береги себя, старайся в эти жаркие дни меньше возиться и больше отдыхать. Подумай, может быть, тебе удастся вырваться хотя бы еще на неделю или несколько дней за город, было бы очень хорошо.
Напиши мне, пожалуйста, как ты себя чувствуешь. Не нужно, моя Оленька, грустить. Это совершенно ни к чему и бесполезно, только себя изведешь. Старайся по возможности отвлекаться. В одном из писем Светочка спрашивает мое мнение по поводу перехода на другую работу. Я несколько раз прочел ее письмо и должен заметить, что сказать что-либо определенное мне трудно.
Во-первых, потому что уже очень давно оторван от жизни, живу в искусственной и ненормальной обстановке, и мне трудно дать какой-либо совет. Я ей рекомендую посоветоваться по этому вопросу с тобой, Зоинькой и Соничкой, они ей подскажут что-либо полезное. Я, как ты знаешь, всю свою жизнь проработал на одном месте, и, по-видимому, в этом отношении консерватор, откровенно говоря, не люблю, когда люди без особой нужды меняют места работы. Да нужно ли ей это делать? На старом месте ее все знают, хорошо к ней относятся, помогают совершенствовать свои знания и идут ей в этом отношении навстречу, встретит ли она на новом месте такое отношение — большой вопрос. На старом месте она вращается в здоровом рабочем коллективе, в новом она попадет в среду служащих, чиновников, нужно ли это делать? Это отразится, по-видимому, и материально, что имеет для вас значение, поскольку я лежу на всех вас таким тяжким грузом.
Материально, безусловно, будет хуже, так как дополнительной работы, как здесь, она иметь не будет, а на старом месте ее вряд ли будут держать. Да и то, что на новом месте ее согласились ждать до сентября, говорит за то, что там работа тоже не мед. Не верю я также и в то, что работа будет интереснее. Будет мотаться по визитам, больше уставать и менее удобно, чем на старом месте, а насчет науки, там ее тоже нет. Если бы вопрос шел о клинике, тут следовало бы подумать. Вот мое мнение, которое я даю с большим резервом. Могу дать и совет Светочке, больше выдержки, моя родная, больше спокойствия.