8. (1) Что касается избрания магистратов, то я целиком одобряю закон, проект которого обнародовал Гай Гракх, когда был трибуном, — чтобы центурии призывались к голосованию по жребию из всех пяти разрядов[25]. (2) Это уравняет людей и в их положении, их имущественных правах, и все будут стараться превзойти друг друга доблестью. (3) Я вижу в этом мощное лекарство против богатства. Ибо мы хвалим и добиваемся чего-либо, всегда думая о пользе. К лукавству прибегают, рассчитывая на вознаграждение: если его не будет, никто не станет лукавить бескорыстно. (4) Но алчности, этого дикого, свирепого зверя, терпеть нельзя; на что она направлена, там разоряют города, деревни, храмы и дома, смешивают божеское и человеческое, и ни войска, ни городские стены не в силах ей противоборствовать; всех людей она лишает доброго имени, стыдливости, родины и родителей. (5) Однако если лишить деньги их привлекательности, то добрые нравы легко одолеют пресловутую силу алчности. (6) И хотя все люди, справедливые и несправедливые, говорят, что все обстоит именно так, тебе же приходится вести нелегкую борьбу против знати. Если ты убережешься от ее коварства[26], то достичь всего остального для тебя не составит труда. (7) Потому что, будь они достаточно сильны своей доблестью, они скорее соперничали бы с честными гражданами, а не ненавидели бы их. Но так как они погрязли в праздности и лености, оцепенели и стали бесчувственны, то они ропщут, злобствуют и видят в чужом добром имени позор для себя.
9. (1) Но зачем мне говорить дальше так, словно это неизвестные люди? Храбрость и сила духа Марка Бибула проявились во время его консулата. Оратор слабый, человек скорее злобного, чем тонкого ума, на что мог бы решиться он, которому консулат, эта самая высокая власть, принес величайшее бесчестие? (2) Так ли силен Луций Домиций[27], каждая часть тела которого запятнана гнусностью или преступлением? Язык хвастливый, руки в крови[28], ноги беглеца;[29] то, чего из стыдливости не назовешь, обесчещено. (3) Лишь ум Марка Катона[30], изворотливого, речистого, хитрого человека, не вызывает у меня пренебрежения. Эти качества дает греческая образованность, однако доблести, бдительности, трудолюбия греки совершенно лишены. Так допускаешь ли ты, чтобы, опираясь на наставления тех, кто у себя на родине утратил свободу из-за собственного бездействия, можно было управлять державой? (4) Прочие, кто составляет клику, — бездарнейшие знатные люди, о которых, как в надписи на могильном памятнике, к славному родовому имени прибавить нечего. Люди, подобные Луцию Постумию и Марку Фавонию[31], напоминают мне балласт на крупном судне: когда все благополучно, они полезны, если же возникло какое-то затруднение, то в море выбрасывают именно их, не представляющих никакой ценности.
10. (1) Теперь, коль скоро я, как мне кажется, достаточно ясно изложил тебе свое мнение насчет обновления и исправления плебса, скажу, что тебе, по-видимому, следует сделать в отношении сената. (2) Когда с возрастом мой ум стал более зрелым, я, можно сказать, не столько упражнялся с оружием и конем, сколько занимался науками; в чем я был более крепок от природы, то я и применял в своих трудах. (3) И вот при таком образе жизни, много читая и слушая, я узнал, что все царства, гражданские общины и народы, счастливо сохраняли свою независимость до тех пор, пока следовали разумным советам; всюду, где милости, страх, наслаждение их развратили, их сила постепенно уменьшилась, затем они утратили независимость и, наконец, были порабощены. (4) Я, со своей стороны, убежден, что всякий, кто занимает более высокое положение, больше и заботится о государстве. (5) Ибо для других, если их города процветают, одна лишь свобода неприкосновенна. Того же, кто доблестью добыл богатство, уважение, почет, удручают многочисленные заботы и труды, едва положение в государстве станет неустойчивым. Он защищает либо славу, либо свободу, либо свое имущество, старается всюду поспеть, торопится; чем сильнее процветал он при благоприятных обстоятельствах, тем труднее и тревожнее живет он при неблагоприятных. (6) Следовательно, если плебс подчиняется сенату, как тело душе, и следует его постановлениям, то отцы сенаторы должны быть сильны своей мудростью; народу не требуется сметки. (7) Поэтому предки наши всякий раз, когда приходилось напрягать все силы в тяжелейших войнах, несмотря на потери в конях, людях, деньгах, никогда не уставали с оружием в руках сражаться за свою державу. Ни отсутствие средств в государственной казне, ни сила врагов, ни неудачи не смогли сломить их величайшее мужество, и они до последнего вздоха удерживали за собой то, что захвачено было их доблестью. (8) И они достигли этого своими смелыми решениями больше, чем удачными сражениями. Ибо для них существовало единое государство, о нем все они и заботились, оно объединяло в борьбе с врагами, каждый упражнял тело и ум ради отечества, не ради личного могущества. (9) Ныне же, наоборот, знатные люди, вялые и ленивые, не знающие ни труда, ни врагов, ни военного дела, под влиянием своих приспешников, в высокомерии своем хотят править всеми народами.
11. (1) Вот почему отцы сенаторы, чья мудрость прежде укрепляла пошатнувшееся государство, сейчас мечутся, покоряясь чужой воле, склоняясь то в одну, то в другую сторону: принимают сначала одно, потом другое постановление; как им велит злоба или же благоволение тех, кто господствует, так они и решают, что полезно и что вредно государству. (2) Будь свобода равной для всех или голосование — более тайным[32], государство было бы сильнее, а знать менее могущественна. (3) Но поскольку уравнять всех людей трудно, так как доблесть предков оставила знатным людям добытую для них славу, высокое положение, клиентелы, а остальные люди в большинстве своем введены в сенат недавно[33], то избавь их от страха при голосовании: так при сохранении тайны каждому его собственные интересы будут дороже чужого могущества. (4) Свобода одинаково желанна хорошим и дурным, смелым и трусам; но большинство отказывается от нее из страха. Глупейшие люди! Неясный исход борьбы они по нерешительности заранее расценивают как свое поражение. (5) Так вот сенат, думается мне, можно укрепить двумя мерами: увеличением числа сенаторов и введением табличек для голосования; табличка будет служить для сохранения тайны — дабы сенатор действовал более независимо, что же касается многочисленности сената, то она дает больше и защиты и пользы. (6) Ведь в последнее время одни, занятые судебными делами, другие — делами личными, своими и своих друзей, совсем не участвовали в совещаниях, где рассматривалось положение в государстве. И удерживала их от этого не столько занятость, сколько их гордость тем, что они носители верховной власти. Знатные люди вместе с немногими сенаторами, которых они вовлекли в свой лагерь, одобряют, отвергают, постановляют все, что им угодно, действуют по своему произволу. (7) Но когда после увеличения числа сенаторов голосование будет проводиться путем подачи табличек, они, право, забудут свою гордость, раз им придется повиноваться тем людям, которыми они ранее повелевали.
25
из всех пяти разрядов. — Речь идет о предложенной Гаем Гракхом реформе центуриатских комиций, по-видимому не осуществленной. О реформе, произведенной Цезарем, см.: Светоний. Божественный Юлий, 40, 2; 76, 5. О промульгации см.: Ю, примеч. 121.
26
от ее коварства… — Имеется в виду стремление нобилитета заставить Цезаря к консульским выборам 49 г. (на 48 г.) явиться в Рим, где его можно было бы привлечь к суду по любому обвинению и тем самым отстранить от соискания должности. См.: Светоний. Божественный Юлий, 30, 3.
27
Луций Домиций Агенобарб, консул 54 г., во время гражданской войны был на стороне сената; был взят в плен Цезарем в Корфинии и отпущен им; убит под Фарсалом.
28
руки в крови… — Преувеличение. Домиций разбогател во время сулланских проскрипций; в его квестуру 66 г. на Форуме происходили кровавые столкновения.
29
ноги беглеца… — Возможно, имеется в виду бегство Луция Домиция; см. примеч. 27. Это упоминание может указывать на то, что письмо II написано в 49 г.
31
Луций Постумий и Марк Фавоний. — О Постумии сведений нет. Фавоний, сторонник Помпея, был помилован Цезарем, в заговоре против Цезаря прямого участия не принимал, в сражении при Филиппах попал в плен к триумвирам и был казнен. Самое имя Фавоний не свидетельствует о принадлежности к нобилитету, и упоминание о нем может говорить против подлинности письма. Ср.: Цицерон. К Аттику, VII, 15, 2 (310).
32
голосование — более тайным… — См. ниже, 5—7. Тайное голосование было введено особыми законами (leges tabellariae): Габиниев закон 139 г. ввел тайное голосование при выборах магистратов, Кассиев закон 137 г. — в суде по уголовным делам, Папириев закон 131 г. — при законодательстве. При голосовании в урну опускали табличку, т.е. навощенную дощечку с соответствующей надписью.
33
введены в сенат недавно… — В подлиннике insiticia. «Новые люди», вошедшие в сенат после курульной магистратуры; возможно, имеются ввиду senatores pedarii. См.: Светоний. Божественный Юлий, 41.