У нас тут то и дело разыгрываются скандалы, один непристойнее-другого..........................
Все это заставляет о многом задуматься и внушает опасение, что конец света не за горами. Купите в Зальцбурге или Инсбруке зеленые-чулки, если найдете для себя подходящие. У баварок ведь каждая нога не тоньше, чем весь я. Прощайте, друг любезнейший, берегите себя и: развлекайтесь. Не забывайте мне писать............
Лондон, British Museum, 2(2} августа 1865.
Любезный друг мой, Ваше письмо добралось до меня, пролежав очень долго в Париже, покуда Вы колесили по всему Тиролю. Вот уже почти полтора месяца, как я здесь *. Побывал на нескольких балах, нескольких ужасающих ужинах и двух или трех похоронах. Лорд Пальмерстон, по-моему, как-то особенно постарел, хотя и победил на выборах, и трудно представить себе, чтобы ему хватило сил провести следующую кампанию. Отставка его несомненно повлечет за собою крупный кризис. Я только что провел три дня у его вероятного преемника г. Гладстона 2; визит этот был для меня не столь занятен, сколь интересен, ибо я всегда с удовольствием наблюдаю различные типы человеческой натуры. Здесь же они так разительно отличны от наших, что невозможно по-нить, каким образом всего в десяти часах пути двуногие,— если лишить их оперения,— столь мало похожи на своих парижских собратьев. В каких-то своих чертах г. Гладстон показался мне гением, а в каких-то — совсем ребенком. В нем есть что-то и от ребенка, и от государственного мужа99 и просто от сумасшедшего. Кроме меня у него гостили пятеро или шестеро священников или deans 99; и каждое утро все гости замка потчевали друг друга короткою общей молитвой. Правда, я не был там в воскресенье, а это, должно быть, весьма любопытно. Самым, однако ж, привлекательным показались мне небольшие плохо пропеченные хлебцы, которые вытаскивают из печи нрямо к завтраку; потом целый день вы с большим трудом их перевариваете. Добавьте к тому croew dar, иными словами, знаменитый гэльский эль. Вам, конечно, известно, что волосы нынче носят только рыжие. В этой стране, кажется, ничего не может быть проще, и я сомневаюсь, чтобы они их красили. Вот уже месяц, как тут никого не осталось. Даже на Роттен-Роу3 ни одной лошади не встретишь; правда, я люблю большие города в таком застылом состоянии. И пользуюсь безлюдьем, дабы полюбоваться львами. Вчера я отправился в Хрустальный дворец и битый час глазел на шимпанзе, ростом почти с десятилетнего ребенка и так всеми своими действиями напоминающего ребенка, что я растаял от умиления, видя столь неопровержимые доказательства нашего родства. Меж прочими особенностями я заметил, с каким точным расчетом запускает животное довольно тяжелые качели и не прыгает на них, пока размах их не достигнет апогея. Я вовсе не уверен, что каждый ребенок проявил бы подобную незаурядную наблюдательность. Я написал недавно длиннющую статью об «Истории Цезаря» 4, которою я вполне доволен; выражаясь академическим стилем, есть чем утолить и голод, и жажду; на той неделе возвращаюсь в Париж, чтобы прочесть ее в «Журналь де Саван». Не исключено, что я Вас там увижу; Лондоном я, кажется, сыт по горло. В какую-то минуту мне было подумалось проехать в Шотландию, но там я неминуемо оказался бы среди толпы охотников, а это племя мне мерзко. В одной из газет среди телеграфных сообщений поместили весть о том, Что умирает Понсар5. Но с тех пор я ничего более не слышал, и в письмах, даже академических, ничего об этом не говорится. А мне очень хотелось бы знать. В конце концов слух может оказаться ложным. Прощайте, друг любезный, пишите мне в Париж, где я скоро буду, и держите меня в курсе Ваших передвижений. Возвращайтесь из Тироля в зеленых чулках, очень Вас о том прошу, но только смотрите, как бы ноги у Вас не сделались такими же, как у обитательниц гор.