В другой статье К. Маркс дает прямую ссылку на «Письма об Индии» русского князя-художника, аргументируя мысль о том, что индийский народ чрезвычайно талантлив. На основании других данных он сначала отмечал, что индийцы «обладают особой способностью применяться к совершенно новым видам труда и усваивать знания, необходимые для того, чтобы управлять машиной»[4]. Далее он цитировал английского администратора Дж. Кэмпбелла, признававшего деловую хватку и математические способности индийцев. Продолжая ту же мысль, К. Маркс писал: «Во всяком случае мы с уверенностью можем ожидать в более или менее отдаленном будущем возрождения этой великой и интересной страны, благородные жители которой даже в своих самых низших классах, по выражению князя Салтыкова, «sont plus fins et plus adroits qua les italiens» (являются более утонченными и более искусными, чем итальянцы)»[5].
А. Д. Салтыков приезжает в Индию как гость англичан и рекомендательные письма у него к английским губернаторам, и общие знакомые, и постоянные приглашения он получает на чисто английские или чисто колониальные увеселения. Но вместе с тем мы видим, как постепенно возникает, растет и увеличивается непонимание между английской колониальной администрацией и одиноким путешественником, как растет охлаждение и как сокращается расстояние между А, Д. Салтыковым и индийским пародом. Это настолько ясно, когда читаешь письмо за письмом, что приходят на память даже какие-то современные назидательные исторические романы, где положительный герой обязан проделать именно эту эволюцию. Салтыков начинает уклоняться от приглашений жить в английских домах — на Англию он насмотрится в Англии! — заводит друзей на делийском базаре, в его речи все чаще попадаются слова на хинди. Индия настоящая, Индия улицы и деревни, навсегда остается в его сердце. Доказательством служит хотя бы то, что в 1845–1846 гг. он совершает второе путешествие в Индию и на Цейлон, имея ясный план как можно больше зафиксировать на бумаге карандашом и красками, а в Европе устраивает свой быт так, что получает прозвище «Индеец».
«Путешествие в Персию», которое А. Д. Салтыков издал в 1849 г. в Москве, было встречено сочувственно и с интересом[6], но особой сенсации не произвело. «Письма об Индии» ожидала другая судьба. Их приняли восторженно[7]. Сыграли свою роль как большой интерес российского читателя к стране, где, по словам персонажа более поздней оперы, «не счесть алмазов пламенных в пещерах, не счесть жемчужин в море полуденном», так и художественные достоинства писем. Они писались с дороги родным и друзьям, не предназначались для печати и, хотя и были отредактированы, сохранили непосредственность впечатлений, давали «эффект присутствия». Они отличались простотой, безыскусственностью, в них много от личности автора, они в хорошем смысле субъективны. А такая проза ценилась тогда так же, как ценится и теперь.
Салтыков писал по-французски. Он, правда, опубликовал несколько писем в переводе на русский в «Москвитянине», но первое полное издание всех писем в виде книги вышло на языке оригинала в Париже и стало событием во французской литературе. В 1853 г. второе французское издание составило три тома. В него было включено много иллюстраций — авторских гравюр и акварелей. Отдельно вышел альбом рисунков большого формата, части которого сохранились в хранилищах Русского музея в Ленинграде, Исторического музея и Музея изобразительных искусств им. А. С. Пушкина в Москве. В переводе на русский язык «Письма об Индии» без иллюстраций вышли в 1850 г. и вторым изданием в 1851 г.[8].
Для данного издания составитель и редактор взяли за основу это последнее издание. Кому принадлежит перевод, насколько он авторизован — неизвестно, но переводить письма сейчас заново было бы неправильно. Нет никакой надобности заменять русский язык середины XIX в. на современный — пропадет необходимая дистанция между автором и современным читателем. Мы простим автору неточность терминологии. Мы поймем, что для тогдашнего переводчика было безразлично, назвать ли правителя «царь» или «король», а его супругу «царицей» или «королевой». Мы не станем корить его за употребляемое им слово «туземцы», которое в его устах не имеет никакого одиозного оттенка, а значит лишь то, что в нем было заключено буквально: «жители тех земель».
Перевод сверен с французским оригиналом, что позволило выправить ряд мест, уточнить адресаты писем, снять несколько явных несообразностей. Вставки редактора и составителя заключены в скобки [ ], купюры отмечены отточием также в скобках […]. Отобрано для издания и несколько гравюр автора. Они дополнят представление о том, какой ему показалась Индия. Надеемся, что третье издание «Писем об Индии» А. Д. Салтыкова будет встречено с интересом как индологами, занимающимися историей XIX в., так и специалистами по истории культуры России того же периода, как и всеми любителями интересного чтения.
ПЕРВОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ
[Князю Петру Салтыкову]
Мальта, 2(14) февраля 1841
С борта парохода Берениса в Чермном [Красном] море
Я выехал из Суэца вчера вечером, преодолев за двое суток путь из Александрии в Каир по Нилу на маленьком пароходе и, переправившись через пустыню, из Каира в Суэц в два с половиной дня, верхом, в сопровождении трех верблюдов с моими пожитками. Весь этот переход из Александрии в Суэц прекрасно устроен англичанами. В александрийской английской гостинице снаряжают путешественников в Каир, или в Суэц, освобождая их от всех забот и хлопот: как по волшебству являются лошади, верблюды, пароходы, даже повозки, крытые полотном и запряженные верблюдами, маленькие, наскоро сделанные татерваны, то есть носилки на долгих шестах, прикрепленных между двумя ослами, и также крытые от солнца и ветра; но ветра нет вовсе. Везде предлагают портер, английское пиво (эль), содовую воду, свежее мясо, кофе, чай, разные овощи и даже шампанское. Пустыня, отделяющая Каир от Суэца, имеет 120 верст расстояния и семь привалов, в Суэце восьмой. Эти маленькие, построенные англичанами домики, в которых пьют, едят и спят, очень привольны; за все по прибытии в Суэц платится 15 фунтов стерлингов с особы и по 7,5 за каждого служителя; выбор упомянутых экипажей предоставлен на долю путников. И вот я обретаюсь в Чермном море, на прекрасном пароходе английской Компании. Продовольствие очень хорошее, каюты не душны и порядочно освещены, прислуга исправна. Весь экипаж состоит из индийцев, гебров[9], нубийцев и прочих.
4
7
Библиотека для чтения. Т. 108, 1851, с. 39–60; Москвитянин. Ч. 3. № 9—10, 1851, с. 121–128.
9
Гебры — приверженцы зороастризма. В Индии их называют также «парсами». —