(4) В первые дни после возвращения свободы1141 каждый за себя, с нестройным и беспорядочным криком, привлекал к суду и карал своих недругов, по крайней мере таких, которые не пользовались влиянием1142. Я же полагал, что будет пристойнее и увереннее сокрушить чудовищного злодея1143 не ненавистью, которую в то время разделяли все, но его собственным преступлением. Когда первый порыв несколько поостыл и гнев, изо дня в день слабея, перешел в справедливость, я, хотя и был тогда в большой печали, так как недавно потерял жену1144, посылаю к Антее (она была замужем за Гельвидием1145) и прошу ее придти, так как новый траур еще удерживал меня дома1146. (5) Когда она пришла, я сказал ей: «Мне предназначено не оставить твоего мужа неотомщенным. Объяви об этом Аррии и Фаннии (они уже вернулись из ссылки), обдумай сама, обдумай вместе с ними, хотите ли вы присоединиться к делу, в котором мне спутника не требуется; я, однако, не настолько ревную о своей славе, чтобы позавидовать вашей в ней доле»1147. (6) Антея передает мое поручение, и те не заставляют себя ждать. Заседание сената, кстати, приходилось через два дня. Я всегда сообщал обо всем Кореллию, которого знал как самого предусмотрительного и мудрого из своих современников1148. Тут я, однако, удовольствовался своим разумом, опасаясь, как бы Кореллий не запретил мне действовать: был он слишком медлителен и осторожен. Я не удержался, впрочем, от желания дать ему знать в тот же день, что я решился на дело, о котором с ним не совещался, зная по опыту, что о принятых решениях не следует советоваться с теми, чьим советам ты должен уступать.
(7) Прихожу в сенат, прошу слова1149, говорю некоторое время при величайшем сочувствии. Когда я подошел к самому преступлению, намекнул на подсудимого, не называя, однако, его имени, со всех сторон поднялись крики: «Мы должны знать, о ком ты докладываешь вне очереди!». «Кто может быть подсудимым до доклада?». «Остаться бы живыми нам, уцелевшим!». (8) Я слушал невозмутимо, бесстрашно: так сильно дело своей правотой и настолько твой страх или уверенность в себе зависят от того, не одобряют люди твоих поступков или не хотят их.
Было бы слишком долго перечислять все, что тогда бросали мне с разных сторон. (9) Под конец консул обратился ко мне: «Секунд, ты скажешь вместо своего мнения то, что хочешь»1150. «Ты разрешил,— говорю я, — то, что до сих пор разрешал всем». Я сажусь; начинаются другие дела. (10) Между тем один мой друг, консуляр, отзывает меня в сторону и нападает в обдуманной речи за то, что я будто бы выступил; слишком смело и неосторожно; он зовет меня назад, уговаривает перестать и даже добавляет: «Ты обратил на себя внимание будущих государей»1151. «Пусть, — ответил я, — только бы плохих». (11) Едва он отошел, как начал другой: «На что ты осмеливаешься? Куда стремишься? Каким опасностям себя подвергаешь? Почему доверяешься настоящему, не зная будущего? Ты задеваешь человека, ставшего уже префектом эрария1152, в недалеком будущем консула и, кроме того, пользующегося таким влиянием, опирающегося на таких друзей!». И он назвал кого-то, кто тогда, по упорным и двусмысленным слухам, получил на востоке командование большой и прославленной армией1153. (12) На это я ответил: «Все обдумано мной и заранее душой моей взвешено1154: я не отказываюсь, если так придется, понести наказание за честный поступок, лишь бы отомстить за позорный».
(13) Уже пришло время вносить предложение. Говорит Домиций Аполлинарий, консул будущего года1155, говорит Фабриций Вейентон, Фабий Постумин, Биттий Прокул, коллега Публия Церта, о котором шло дело, отчим моей жены, которую я потерял, после них Аммий Флакк. Все защищают Церта, еще не названного мною, как будто он уже назван, и своей защитой утверждают преступление, оставшееся как бы невыясненным. (14) Нет необходимости пересказывать, что они еще говорили; ты найдешь это в моих книгах: я все это передал их же словами.
(15) Против выступают Авидий Квиет и Корнут Тертулл: Квиет говорит, что несправедливо отталкивать жалобы скорбящих, что не следует отнимать у Аррии и Фаннии права жаловаться и что важно не звание человека, а его дело. (16) Корнут говорит, что он консулами1156 назначен в опекуны дочери Гельвидия по просьбе ее матери и отчима; он и сейчас не позволит себе пренебречь своими обязанностями, причем он ставит предел своей скорби и сочувствует сдержанности этих превосходных женщин, которые довольствуются тем, что напоминают сенату о кровавой угодливости Публия Церта и просят, если не будет наложено наказания за очевидное злодеяние, то хотя бы чего-то вроде цензорского клейма1157. (17) Тогда Сатрий Руф произнес уклончивую и двусмысленную речь: «Думаю, что если Публиций Церт не будет оправдан, то ему нанесли обиду, ведь его назвали по имени друзья Аррии и Фаннии, назвали и его друзья. Мы не должны беспокоиться: ведь судьями будем мы, которые составили об этом человеке хорошее мнение. Если он, как я надеюсь и хочу, невиновен, то я верю, вы сможете его оправдать, пока что-нибудь не будет доказано».
(18) Так они говорили и в том порядке, как их вызывали. Доходит очередь до меня. Встаю, произношу начало, которое помещено в моей книге, отвечаю каждому. Удивительно, с каким вниманием, с какими возгласами выслушали меня все те, кто только что громко возражал: такой поворот произвело благородство дела, ход речи или упорство обвинителя. (19) Кончаю. Начинает отвечать Вейентон1158, никто не может этого вынести, его перебивают, шумят настолько, что он говорит: «Прошу вас, отцы сенаторы, не вынуждайте меня умолять о помощи трибунов». Трибун Мурена немедленно воскликнул: «Разрешаю тебе говорить, почтенный Вейентон»; но и после этого все-таки раздаются громкие возражения. (20) Тем временем консул, вызвав сенаторов по имени и проведя голосование, распускает сенат и покидает Вейентона, все еще стоящего и пытающегося говорить. По поводу этого оскорбления (так он это называл) он много жаловался гомеровским стихом:
(21) Не было почти ни одного человека в сенате, который не обнимал бы меня, не целовал и не осыпал наперерыв похвалами за то, что я, навлекши на себя вражду, вернул к жизни давно забытый обычай публичных обсуждений и что я, наконец, избавил сенат от ненависти, которой пылали к нему прочие сословия за то, что, строгий к другим, он щадил одних только сенаторов, которые как бы взаимно укрывали один другого.
(22) Все это произошло в отсутствие Церта; он или подозревал нечто подобное, или был болен: так по крайней мере извинял он свое отсутствие1159. И доклад о нем император не отослал обратно в сенат1160. Я, однако, добился того, чего домогался: получил консульство коллега Церта1161, а Церт — преемника; и случилось совсем так, как я сказал в конце: «Пусть он отдаст при наилучшем государе ту награду, которую получил от наихудшего».
1141
В первые дни после возвращения свободы... — т. е. после вступления во власть императора Нервы, который в официальных документах говорил о «восстановлении свободы».
1142
...карал своих недругов, по крайней мере таких, которые не пользовались влиянием. — Наказания доносчиков времен Домициана продолжались и в царствование Траяна. — См. Панегирик 34—35.
1143
...сокрушить чудовищного злодея... — Имеется в виду Публиций Церт, который, согласно мнению прежних комментаторов, был обвинителем Гельвидия; новейший комментатор его таковым не считает, но полагает возможным приписать ему формулировку обвинительного приговора, опираясь на § 16 настоящего письма («кровавая угодливость»).
1144
...недавно потерял жену... — Это была вторая жена Плиния, дочь Помпеи Целерины, которой адресовано письмо I.4. Ср. также X. 2.2.
1145
...Она была замужем за Гельвидием... — Она впоследствии снова вышла замуж — см. № 16 (упоминание об отчиме). Антея, возможно, состояла в каком-то родстве с консуляром Публием Антеем, который был вынужден покончить с собой в царствование Нерона (см. Тацит. Анналы XVI, 14, 2—6).
1146
...траур еще удерживал меня дома. — Соблюдая траур по умершему, римляне не выходили из дома до 9-го дня после похорон, когда устраивалась поминальная трапеза.
1147
...не настолько ревную о своей славе, чтобы позавидовать вашей в ней доле. — Ср. аналогичное обращение Плиния к Юнию Маврику — I.5; 10.15—17. — В нашем случае Плиний не ждет от женщин каких-нибудь юридически значимых выступлений, так как женщины не могли выступать обвинительницами; возможно, он нуждался в них как в свидетельницах.
1149
Прихожу в сенат, прошу слова... — Плиний действует в соответствии с новым правилом, по которому сенатор должен был перед открытием заседания сената просить слова для начала непредусмотренной дискуссии.
1150
«...ты скажешь вместо своего мнения то, что хочешь.» — Новейший комментатор дает здесь объяснение: консул берет назад разрешение, данное им Плинию.
1151
«Ты обратил на себя внимание будущих государей». — В этих словах и дальнейших отражается опасение современников, что будущие государи будут похожи на Домициана.
1152
Должность префекта эрария (ведавшего государственной казной) считалась важной, так как обычно предшествовала получению консульства.
1153
Он назвал кого-то, кто... получил на востоке командование... — Новейший комментатор полагает, что это мог быть либо легат Сирии, либо легат Каппадокии. Персонально нет возможности определить лиц, занимавших эти должности.
1155
Говорит Домиций Аполлинарий, консул будущего года... — Согласно правилам высказывания мнений, первым говорил консул будущего года, потом консуляры в порядке старшинства, затем бывшие преторы в том же порядке.
1156
...он консулами назначен, в опекуны... — По римским законам, если в завещании опекун не был назван, то его назначала государственная власть.
1157
...что-то вроде цензорского клейма. — Осуждение, произнесенное цензором, не имело никакого юридического авторитета, но имело большое нравственное значение.
1158
Начинает говорить Вейентон... — Для понимания описанной Плинием сцены следует принять во внимание, что Вейентон выступает, нарушая порядок.
1159
...так, по крайней мере, извинял он свое отсутствие. — Сенатор не имел права пропускать заседания сената без уважительной причины.
1160
И доклад о нем император не отослал обратно в сенат. — По предположению комментатора, Плиний внес обвинительный акт против Церта. Во времена Юлиев-Клавдиев для этого еще не требовалась санкция императора. Фраза Плиния свидетельствует о том, что император (Нерва) мог, получив доклад, наложить свое вето, либо внести изменения в представленный ему текст.