На следующее утро Зевс согласился освободить Геру, если она поклянется, что больше не восстанет против него. Измученная Гера согласилась и после этого действительно не пыталась бороться с Зевсом, а обратила всю свою злость на его любовниц. Гера прославилась своей мстительностью: она обрушивала свой гнев на любую женщину, которая только осмеливалась взглянуть на ее супруга.
Сама она была Зевсу верной женой, но вообще-то у нее особо не было выбора – большинство богов и смертных предпочитали обходить Геру стороной, страшась гнева ее божественного супруга. Того, кто осмелился бы рискнуть, ждал весьма неприглядный конец.
Царь лапифов (племя, проживавшее в Фессалии) Иксион удостоился чести быть приглашенным Зевсом на Олимп, но как последний идиот стал заглядываться на Геру. Та, хоть и была несчастлива в браке, не поддалась соблазну. Но когда Зевс пронюхал о помыслах своего гостя, он создал образ Геры из облака и подсунул его Иксиону, чтобы убедиться в своих подозрениях. Глупый мужчина занялся любовью с облаком, и Зевс тут же накинулся на него и не просто прогнал с Олимпа, а навечно приковал к вращающемуся огненному колесу.
Сам Зевс ни капли не беспокоился о соблюдении каких-то там брачных правил. У него было много, много романов. Ну а Гера посвятила свою жизнь мести любовницам Зевса и их детям. Особенную ненависть она питала к сыну Зевса, герою Гераклу. Словно в насмешку над ней его имя означало «слава Геры». Когда его мать Алкмена мучилась в родах, Зевс предсказал, что ребенок, рожденный в этот день, станет великим царем. Гера, мягко говоря, была очень недовольна, потому что это был не ее ребенок. Заставив Зевса поклясться, что его пророчество сбудется, она спустилась на землю и задержала роды Алкмены, не дав Гераклу родиться в этот день и тем самым поставив под сомнение его судьбу.
Когда Геракл был еще младенцем, Зевс хитростью заставил Геру кормить его грудью. Но когда она поняла, кого кормит[13], то отшвырнула ребенка, а капли молока из ее груди брызнули на небо. Так появился Млечный Путь.
Когда Геракл достиг совершеннолетия, Гера наслала на него безумие, и он убил своих детей и двух племянников[14]. А потом приложила руку к тому, чтобы предназначенные ему двенадцать подвигов (в качестве искупления за эти злодейства) было крайне трудно выполнить. Она пыталась по-всякому ему помешать – напустила на него огромного рака, который кусал Геракла за ноги, пока он бился с Лернейской гидрой, устроила наводнение, когда он перегонял в Микены коров Гериона[15], и так далее. Однако некоторые авторы утверждают, что в конце концов они помирились, когда Геракл спас Геру от гиганта, который хотел овладеть ею. Гера была настолько ему благодарна, что даже предложила ему в жены свою дочь Гебу.
Еще одним особенно ненавистным Гере сыном Зевса был Дионис, бог виноделия. Мы еще расскажем о том, как она наказала его мать, но даже после этого она не смягчилась по отношению к сыну. Говорят, что Гера так ни разу и не попробовала вина, которое Дионис подарил миру, хотя остальные боги весьма его уважали.
Гера не боялась выступать против мужа (по крайней мере, до определенного момента), и многие их ссоры вошли в мифологическую историю. Однажды они жарко поспорили о том, какой из полов получает больше удовольствия от плотской любви: Зевс считал, что секс приятнее для женщин, а Гера настаивала на том, что для мужчин. Они решили обратиться за разрешением спора к смертному Тиресию, который некоторое время был женщиной (так Гера наказала его за то, что он побил палкой спаривающихся змей). Тиресий встал на сторону Зевса, сказав, что женщины действительно получают гораздо больше удовольствия. Рассерженная Гера ослепила Тиресия. Но Зевс в благодарность за поддержку наделил его даром пророчества, и он стал знаменитым провидцем.
Прокрида
Богиня утренней зари Эос, проклятая Афродитой, влюбилась в смертного мужчину Кефала. Она похитила его из собственного дома и утащила к себе. Однако Кефал совершенно не хотел быть игрушкой богини и постоянно тосковал по своей жене Прокриде. Эос надоело его бесконечное нытье, и она согласилась отпустить Кефала, однако заронила в его сердце сомнения, намекнув, что Прокрида могла быть ему неверна в его отсутствие.