В хлеву его наверняка покусали бы блохи или даже вши. Эта мысль отчасти утешала Эймерика. Келья в Сарагосе, где он жил, была одной из немногих в Арагоне – и даже во всей Европе – чистой от паразитов. Сама мысль о том, что эти твари могут ползать по его телу, вселяла в инквизитора невыносимый ужас. Они даже снились ему в кошмарах, став каким-то проклятием.
Но в ту ночь Эймерик спал довольно спокойно, несмотря на духоту, из-за которой дышалось тяжелее. Проснулся на рассвете, когда было уже немного прохладнее. И увидел, что лежит между двумя тонкими кипарисами на краю поля, засеянного рожью. На соседнем поле рос лен – необычная культура для такой горной местности.
При свете дня все постройки выглядели ничем не примечательными. Эймерик с содроганием подумал, что трупы могут быть и в других домах, но проверять не стал. Опустился на колени, прочитал молитву, а потом отправился в хлев и оседлал лошадь, довольно бодрую с виду.
Держа ее за уздечку, Эймерик осторожно подошел к зарослям у реки. Солдат не было, но дощатый мостик казался слишком узким и ненадежным, чтобы выдержать вес всадника верхом. Он дал лошади напиться и сам умылся в бурном потоке, встав коленями на камни. Потом пошел вверх по течению в поисках брода.
Немного восточнее, там, где подземные ручьи были недостаточно полноводны, Орбиэль сильно обмелел. Перебравшись на другой берег, Эймерик сразу увидел тропинку. Судя по обугленным веткам, помятой траве и обглоданным костям, здесь солдаты недавно устраивали привал.
Инквизитор вскочил в седло и отправился в путь; солнце снова начало нещадно палить. Черные горы – величественные, изрезанные ущельями, – впечатляли своей суровой красотой, но Эймерик был слишком взволнован увиденным, чтобы любоваться пейзажем. Мысли не давали ему покоя. Трупы, которые он нашел – дело рук наемников или кровожадных масок? Первое – вряд ли. Кроме печально известных наемников-арманьяков [2], солдаты не убивали женщин. Да, за пятьдесят лет войны рыцарский кодекс немного подзабылся, но главные запреты соблюдали члены любой армии и не только регулярной.
И потом, зачем солдатам усаживать тела на соломе? Нет, это явно какой-то зловещий ритуал. А широко раскрытые глаза? Значит, люди умерли внезапно, до смерти напуганные чем-то ужасным.
По спине побежал холодок, но Эймерик тут же взял себя в руки – в строжайшей самодисциплине ему не было равных. Он сжигал ведьм и колдунов всех мастей и расправлялся с сектами еретиков, которые казались непобедимыми. Отец Николас имел в своем распоряжении всю мощь светского аппарата, вооруженного жуткими инструментами и внушавшего страх. Каким бы страшным ни выглядел враг, сила была на стороне инквизитора.
Тропинка повернула, и перед ним внезапно выросло внушительное сооружение, захватившее в свое владение часть Черных гор, как будто стервятник свил здесь свое гнездо. Видимо, это Отпуль – грозная крепость, где обычно жил Монфор; оттуда шла дорога в Кастр. Толстенные стены, за которыми возвышалась колокольня, протянулись по всему отрогу и окружали большую часть города, всем своим видом говоря о том, что способны выдержать любую осаду.
Эймерик подошел к подножию крепости, и из-за деревьев тут же появились несколько вооруженных солдат. На коротких треугольных щитах и кольчугах красовался простой Красный крест на белом поле, как у крестоносцев. Инквизитор догадался, что это люди Монфора, по-прежнему использующие знаки отличия первого крестового похода против альбигойцев.
– Кто ты и что тебе здесь нужно? – спросил уже немолодой солдат с дубинкой – видимо, главный.
Говорить правду или нет? Внутреннее чутье подсказало Эймерику, что лгать не стоит.
– Я отец Николас Эймерик из ордена Святого Доминика, – ответил он, останавливаясь, – новый инквизитор Кастра.
– Вы можете чем-то подтвердить свои слова? – спросил удивленный солдат.
– Разумеется, – Эймерик порылся в седельной сумке и протянул ему письмо, подписанное отцом де Санси. – Вот, – он передал его солдату. – Оно от инквизиции Каркассона.
Тот взял свиток, переглянувшись с остальными. Поразительно, но солдат умел читать.
– Вы говорите правду, падре, – подтвердил он через некоторое время, отдавая письмо обратно. – Но почему на вас такое платье?
– Я хотел прибыть в Кастр тайно.
2