– Я ищу моего мальчика! – стонал он.
– Здесь и мыши-то не осталось живой, – сухо ответил солдат.
Только на рассвете они открыли и вышибли топором двери в убежище. Но за дверьми лежала другая гора обломков, десятки, сотни тысяч камней, балки, железные опоры.
Уже снова смеркалось, когда они вытащили из «Гражданской обороны № 3» первого погибшего, а к полуночи все двадцать мальчиков, бледные и недвижимые, лежали на панели под проливным дождем. Это были дети именитых граждан, почти все – гимназисты. Среди них был и Робби, его нашли в углу у телефона. Полковник фон Тюнен подъехал на своей машине, постоял с минуту возле погибших, отдал им честь, слегка коснувшись рукой фуражки. Затем он уехал – безотлагательные служебные дела.
«Он погиб не на фронте, – думал Фабиан, – он даже не достиг еще призывного возраста. Он умер в надежных, казалось бы, стенах города».
Пожарный отвел обессилевшего, убитого горем Фабиана домой.
Книга пятая
I
Выла сирена. Сначала это был громкий стон, как бы идущий из недр земли; постепенно он превращался в неистовый рев осатанелого быка, рев, потрясающий воздух, разрывающий барабанные перепонки. Этот рев то грозно нарастал, то снова стихал, чтобы, наконец, замереть среди воплей и криков.
Фрау Беата накинула платок на плечи – ее знобило – и вышла на террасу. Из сада к ней тотчас же прибежал сенбернар Неро. Он прыгал, визжал и лаял, он клал ей на грудь свои тяжелые лапы и обдавал ее лицо влажным жарким дыханием. Он искал у нее защиты и помощи от надвигавшеюся ужаса, так как знал, что она спокойнее всех в доме. Его глаза тревожно сверкали у самого ее лица.
– Где ты, мама? – взволнованно спросила стоявшая в дверях Криста.
– Тут, у самой стены, Криста, – сдержанно отвечала фрау Беата. – Возле меня Неро. Ты слышишь, как он дышит? Спокойно, Неро! – Страх и ужас охватывали фрау Беату при каждом налете, но она настолько владела собой, что казалась совершенно спокойной.
Прожекторы вонзали острые световые стрелы во мрак темной весенней ночи: сначала две, три, потом целых десять и еще, и еще… Они подбирались к отдельным большим созвездиям, осторожно прочесывали тонкие облачные завесы, как мягчайшие женские волосы, ниспадавшие то тут, то там между звездами, и внезапно исчезали, чтобы мгновенно где-то вспыхнуть вновь и призраками забродить по небосклону.
Неро громко лаял и визжал. Он раньше своих хозяек уловил звук моторов.
В западной части города уже палили зенитные орудия, от вспышек выстрелов из мрака на миг вдруг выступала стена дома, а разорвавшиеся снаряды врезались в серо-синее небо, как сверкающие ножи, как пучки коротких ярких молний. Вдруг Неро бешено залаял.
– Они приближаются, я слышу их, мама! – прерывающимся голосом воскликнула Криста, дрожа от холода, возбуждения и страха. – Пойдем в дом, мама. Я озябла.
– Мне кажется, что сегодня какой-то особенный воздух, – ответила фрау Беата все с тем же спокойствием, но голос ее, к удивлению Кристы, донесся из другого места: – Накинь пальто, и ты не будешь зябнуть!
Выстрел – и Криста увидела, что мать стоит посреди террасы.
Теперь уже явственно слышалось гудение моторов. Зенитные орудия палили во всех направлениях, и везде над затемненным городом сверкали в небе блестящие кинжалы. Высоко в воздухе гудели моторы; казалось, этот гул катится от горизонта к горизонту.
– Как их много сегодня! – сказала Криста дрожащим голосом.
– Несколько сот, должно быть, – подтвердила фрау Беата, и Криста почувствовала, что мать повернулась к ней лицом. – There are gentlemen in the air,[22] Криста, – прибавила она, и ее голос резко прозвучал в ночной тишине. Она почему-то говорила по-английски, как это с ней часто бывало при воздушных налетах. – Разве не позор, – по-английски продолжала она, – что из-за какого-то помешанного эти молодые люди вынуждены рисковать жизнью, гибнуть за тысячи километров от родины? Разве не позор?
– Не говори так громко, мама, прошу тебя!
Фрау Беата внезапно рассмеялась, она стояла почти рядом с Кристой.
– I don't care,[23] – продолжала она. – Тебе не кажется, что они охотно остались бы в Лондоне со своими девушками? Будем надеяться, что ни один из этих бедных парней не погибнет. Да накинь, наконец, пальто, у тебя зуб на зуб не попадает. – Она отогнала собаку. – Если ты не будешь слушаться, Неро, я посажу тебя на цепь.