Идем вдоль покатых черных и скользких гранитных плит Шелагского мыса. У крайней западной точки мыса берег, постепенно закругляясь, открывает море все дальше и дальше к востоку. Низкие тучи, серое море, покрытое большими волнами. Хотя беляков почти нет, но море еще не успокоилось, и вал за валом обрушивается на гранитные скалы, и полосы пены взлетают по ним кверху.
Все невольно посматривают на мотор — не подведет ли он. Подвесной мотор, укрепленный на корме, — не очень надежный помощник: стоит волне накрыть его, и он сразу остановится. Вблизи этого негостеприимного мрачного берега вряд ли будет легко выгребать на веслах.
Но мотор пока не сдает, и шлюпка, то проваливаясь между двумя волнами, то взбираясь на гребень, неуклонно ползет на восток. Ползет-таково впечатление от медленности, с какой мы огибаем мыс, — а на самом деле мы идем со скоростью 12 км в час. Но громадный мыс выдвигается далеко в море.
На северной стороне мыса нас ждет новое препятствие: восточные ветры прижали к мысу льдины и полосы мелкобитого льда. Эти полосы ледяной каши выделяются своей гладкой поверхностью с тусклым и жирным блеском. В них нет мелких волн, и только от крупной зыби полоса эта перегибается, ползет. Нам необходимо пересечь несколько таких полос; и, когда мы проходим первую, слышно, как лед ударяет о корпус и винт разбивает льдины. Денисов кричит мне: «Надо уходить, мы можем разбить винт», — но нам приходится пересечь все же еще одну полосу ледяной каши," а потом мы поворачиваем и уходим все дальше в Открытое море.
Вот стало легче, кончились утесы мыса, ветер и волны слабее, лед только у берега. Более крупные льдины сидят на мели, маленькие бьются в волнах прибоя. Берег здесь более гостеприимен: обрывы чередуются с устьями широких долин и почти везде есть полоса галечника- пляж достаточной ширины, чтобы вытащить лодку. Но как провести ее через гряду прибоя с пляшущими льдинами, каждая из которых не меньше тонны весом?
Мы прошли уже довольно далеко к востоку. Надо изучить непрерывные ряды крутых склонов и утесов.
Останавливаться возле каждого из них, как требует наша работа, не придется — даже однократная высадка представляет серьезную проблему. Мы- проходим вдоль берега до ближайшего плоского галечного мыса — ничего утешительного: такие же льдины, такой же прибой. Возвращаемся немного назад — берег почти прямой, открытый волнам, но в глубине излучины как будто несколько спокойнее.
Если направить шлюпку за эту большую льдину, под ее прикрытием можно пробраться к берегу. С набегающей волной мы проскакиваем полным ходом между двух льдин и врезаемся носом в гальку. Все выскакивают в воду и начинают выкидывать груз на галечный обрыв. Вторая волна обрушивается на корму шлюпки, третья поворачивает ее вдоль берега, льдины смыкаются за шлюпкой и начинают ударять по борту. Но мы победили: груз на берегу, шлюпка уже вышла из прибойной волны. Теперь надо вытащить тяжелую шлюпку повыше, на галечник. Только предусмотрительно взятые с собой тали позволяют справиться с ней. Мы зарываем якорь в гальку на берегу повыше, вокруг корпуса обвязываем конец, и шлюпка под бойкую команду Денисова медленно ползет вверх.
Теперь можно взобраться на террасу и оглядеться. Мы — на плоском, намывном мысу у устья широкой долины. За косой опресненная лагуна, превратившаяся в озеро, в которое впадает речка. На берегу рядом с нами — земляные бугры: это остатки землянок прежних жителей, как предполагают советские ученые, — эскимосов, которые раньше распространялись далеко к западу, а сейчас живут только вблизи Берингова пролива. Землянки совсем осыпались, и только едва возвышаются остатки стен.
В километре к востоку — три яранги чукчей-оленеводов, которые на лето прикочевали к морю, чтобы поохотиться на морского зверя — нерпу (тюленя) и моржа и половить рыбу. Сами чукчи приходят вскоре к нам и помогают вытаскивать лодку на берег. Они бедно одеты: сильно поношенные ирэн [2](кухлянки) из шкур оленя и такие же потертые меховые штаны. На голове — только шапка длинных черных волос, с выстриженной неровно серединой.
На другой день мы видим и оленей. Стадо пригоняют на галечник к воде, чтобы спасти от комаров, которые еще и здесь дают себя знать. Олени стоят, опустив рога, несколько часов подряд возле воды, хоркая и мотая головами. Оленей немного: к морю из тундры выходят только бедняки и середняки, а богатые чукчи уходят со своими стадами в высокие горы. Мы угощаем пастухов чаем с сахаром и хлебом.
Отсюда я делаю несколько экскурсий вдоль берега и в глубь страны. Надо выяснить строение этого участка, изучить береговые утесы и дойти до водораздела.
2
Ирэн, или по-русски кухлянка, — меховая шуба, глухая, без разреза спереди, с капюшоном, одевающаяся через голову. У чукчей она короткая, доходит лишь до середины бедер. Русские делают ее длиннее. Зимняя кухлянка большей частью двойная — мехом наружу и внутрь.