Китайские власти, делавшие мне всевозможнейшие затруднения на пути, встретили себе неожиданную поддержку в лице нашего генерального консула в Кашгаре, некоего Петровского (выскочка из семинаристов и отъявленная дрянь; один из „ташкентцев худшего закала”[5]), который прислал мне формальное требование – очистить китайскую территорию. Я, разумеется, от души посмеялся бы на такое требование, если бы одновременно с письмом не прибыл из Кашгара китаец, который издал распоряжение на пути моем разогнать все аулы, не давать проводников, ничего не продавать и т. д. Вот это-то распоряжение и поставило меня в совершенно критическое положение… Я должен был бросить маршрут свой и бежать на Алай, чтобы не умереть с голоду. Дорогой я, тем не менее, делал набеги и силком добывал себе баранов и муку; платить приходилось баснословные деньги, и все-таки мы в конце концов очутились в очень скверном положении. Казаки и все мои люди тем и сыты были, что в сутки получали ¹⁄₁₀ фунта муки и по куску мяса.
Ко всему этому шли по безотрадным странам. Щебень, песок, серые горы, снега и льды даже на дне долин (конец июля), и далее солончаки… Страшные морозы и нестерпимые ветра. Полная бескормица и для лошадей… Вот обстановка нашего бегства или, чтобы быть точнее, последней, большой части пути […]
Итак, я теперь в Гульче. Прибыл сюда голодный и усталый до крайности. Да и все мы – и люди и лошади, так сказать, едва доплелись. От постоянного мороза и ветра лица наши покрыты струпьями. Зуд и боль в каждом члене. К тому же я схватил ревматизм левого плеча. Таким образом, материальное наше положение было очень некрасиво. Посмотрим же, насколько добытые нами результаты выкупали затраченный труд, деньги и ту долю материальных лишений, которые нам пришлось испытать.
В географическом отношении сделано много:
1. Имеется 2000-верстная съемка в пятиверстном масштабе.
2. Измерены высоты 30 пунктов.
3. Открыта целая система ледников в верховьях реки Танымас, которую я позволил себе назвать системой ледников графа Шереметева. Эти ледники сняты в двухверстном масштабе, причем имеется с них и целая серия фотографических снимков.
4. Пройдены совершенно неизвестные для европейцев страны.
5. Собран громадный расспросный материал, главную часть которого составляют статистические данные о населении, количестве скота и проч., как для Памира собственно, так и для стран прилегающих.
6. Наблюдались ежедневно все изменения погоды и температур по максимуму и минимуму термометра Реомюра.
В этнографическом отношении:
Собрана громадная коллекция фотографических снимков всех народцев, попадавшихся на пути: рушанских, сарыкольских и канджутских таджиков, сартов, кара-киргизов, афганцев и т. д. А также имеются фотографические снимки с памятников их архитектур, пород скота, разводимого ими, и т. д.
Наконец, в зоологическом отношении результаты наиболее полны и, на мой взгляд, заслуживают самой серьезной разработки.
Подробно изложу вам результаты эти при личном нашем свидании, которое, надеюсь, будет иметь место в Москве в недалеком будущем».
Как видим, характеристика личности консула Петровского, данная Г. Е. Грумм-Гржимайло, просто убийственная. Автоматически возникает образ типичного «держиморды», который только и знает, что «не пущать». Тем более что подобные претензии в его адрес высказывали и участники некоторых других экспедиций.
Однако при ближайшем знакомстве с биографией Николая Федоровича Петровского (1837–1908) возникает совершенно противоположное ощущение – кто-кто, а он просто категорически не подходит под такую характеристику. Образованный человек, он был известен не только как дипломат, но и как археолог, историк, востоковед. В 1862 г. Петровский, тогда отставной штабс-капитан (никакого отношения к семинаристам, вопреки утверждению Грумм-Гржимайло, он не имел, а учился в военных учебных заведениях), был арестован и заключен в Петропавловскую крепость по обвинению в «пропагандистской деятельности». Был выпущен на поруки в следующем году, в 1865-м перешел на службу в Государственный контроль Российской империи, а с 1881 г. – на дипломатическую службу. Пробыв в должности консула в Кашгаре более двадцати лет, Петровский собрал обширнейшие сведения и материалы по истории региона.
5
Тогдашний синоним современного слова «коррупционер», употреблявшийся не только на азиатских территориях, но и по всей Российской империи.