Я поморщилась, представив, как, должно быть, выгляжу сейчас — вся в пыли и собачьей шерсти — и шагнув к тазу, с наслаждением плеснула себе в лицо прохладной воды.
— Если вам понадобится ванная, — произнес он чопорным тоном, — то она находится здесь же, между нашими комнатами.
Я улыбнулась, испытав облегчение. Признаться, я начала уже бояться, что мне придется воспользоваться ночным горшком.
Он стоял, возвышаясь надо мной, и я вдруг с особой остротой почувствовала, насколько он был огромен; он сразу же словно заполнил собой комнату, когда мы вошли. И дело тут было не только в его росте или телосложении, но и в яркой внешности и горделивой осанке, которые мгновенно приковывали к нему твой взор.
— Я, кажется, забыл представиться, — проговорил он смущенно. — Меня зовут Натаниэль Стюарт, хотя, полагаю, вам было известно мое имя, когда вы решили забраться ко мне на чердак. А вас как зовут?
— Тейлор.
Мгновение помедлив, он пожал протянутую мной правую руку. Пожатие его было крепким и одновременно удивительно нежным.
— Солидная фамилия. А как насчет имени?
— Тейлор и есть мое имя, — объяснила я, — а фамилия Джеймс. Меня назвали так в честь певца… я хочу сказать, артиста, которым восхищалась моя мать.
— Никогда о таком не слышал.
— После Джима Кроуса он больше всех ей нравился, — пробормотала я, невольно подивившись про себя тому, что говорю в прошедшем времени о ком-то, кто фактически еще даже не появился на свет. Этот странный сон явно затянулся. Мне вдруг пришли на память слова из песни Кроуса «Время в бутылке»:
«…Если бы я мог хранить время в бутылке, первое, что я сделал бы…» Может, именно это я и делала сейчас — сохраняла время? Или даже жизни? Возможно ли, что все это не было сном… что я и в самом деле была в прошлом и могла изменить ход событий? У меня голова пошла кругом при этой мысли. Но, конечно все, подобное предположение было полнейшим абсурдом.
— Тейлор… Странное имя для женщины, особенно такой… интересной.
С его лица не сходило удивленное выражение. Я видела, он теряется в догадках, не понимая, почему я не выбрала себе более подходящее для моей профессии имя Бел, Бренди или Флейм. С трудом я подавила невольно вспыхнувшее во мне раздражение. В сущности мне не было никакого дела до того, что он думает про меня. Это меня совершенно не касалось — по крайней мере, до тех пор, пока он не посчитает меня достаточно сумасшедшей, чтобы выставить за дверь.
В следующее мгновение размышления мои были прерваны послышавшимся в коридоре голосом:
— Натаниэль? Ты здесь? Я услышала, что кто-то разговаривает.
Внезапно дверь распахнулась и в комнату влетела прекрасная девочка, мгновенно напомнившая мне фарфоровую куклу своей гладкой, цвета слоновой кости кожей и ниспадавшими поверх строгой ночной рубашки длинными, до пояса темными локонами.
— Виктория! — сурово произнес Натаниэль. — Сколько раз я просил тебя стучать, а не врываться в комнату подобным образом?
Я буквально открыла рот от изумления, когда до меня дошло, что эта красивая жизнерадостная девочка и есть та самая обезображенная ужасными шрамами и согнувшаяся от старости Виктория, с которой я беседовала только сегодня утром. Меня поразил контраст между старыми выцветшими фотографиями и живой, в расцвете юности и красоты Викторией, которая словно только что сошла с картины Ренуара. На вид ей было лет одиннадцать или двенадцать, и это подтверждало мое предположение о том, что в своем сне я перенеслась в первые годы двадцатого столетия. Поствикторианская эпоха, но самое ее начало.
— Извини, — девочка подняла огромные глаза в обрамлении длинных густых ресниц на брата. В следующее мгновение она перевела взгляд с Натаниэля на меня и обратно. — Я не знала, что у тебя гости.
Внезапно я вздрогнула, заметив у нее на шее золотую цепочку. Будто прочтя мои мысли, она высвободила из-под рубашки висевший на цепочке медальон и медленно провела по нему пальцем. Медальон, как я сразу же увидела, был абсолютно идентичен тому, который подарила мне Виктория… и который я потеряла во время землетрясения. У меня буквально сперло дыхание. Для простого совпадения это было уже слишком…
И тут меня как обухом по голове ударило. Я «потеряла» медальон, потому что он не мог быть в двух местах в одно и то же время. Если я действительно находилась сейчас в Сан-Франциско начала века, то Виктория еще только подарит мне медальон… лет этак через восемьдесят пять — девяносто! А что если одновременно с землетрясениями, вызываемыми столкновением в этом месте тектонических плит, здесь происходят также и сдвиги во времени? На память мне пришли слова Виктории о геомагнитных нарушениях, из-за которых в их доме никогда не работал ни один компас…
Поспешно я открепила от сумочки у себя на поясе одометр со встроенным в него компасом и поднесла его к глазам. Стрелка указывала неверное направление. Я потрясла одометр и вновь взглянула на циферблат. Стрелка, покачавшись, замерла… указывая прямо на юг!
Глава 3
Сердце у меня стучало как паровой молот. Перед моим мысленным взором промелькнули лица родителей; я почувствовала ужас, подумав, что могу их больше никогда не увидеть. При всей невероятности подобного события, в эту минуту я окончательно уверовала, что каким-то непонятным образом перенеслась во времени в поствикторианский Сан-Франциско. Или, если быть предельно точным, в эдвардианскую эпохуnote 1. От этой перспективы у меня голова пошла кругом.
Аполлон, устроившийся по-царски в изголовье кровати на смятой подушке, поднялся, услышав голос девочки. Он склонил на мгновение голову набок, прислушиваясь, затем спрыгнул на пол и, проносясь через комнату, прыгнул ей прямо в руки, словно приветствуя давно потерянного друга. Интересно, почувствовал ли он, что это была та самая Виктория, которая в другой жизни поила его чаем с ромашкой? Он облизал ей лицо, бесстыдно виляя при этом хвостом.
Лицо ее расплылось в улыбке.
— Разве он не великолепен? — Она бросила на меня искоса взгляд. — Как его зовут?
— Аполлон, — ответила я машинально, все еще не оправившись от шока.
Она прижалась носом к носу собаки.
— Да, это имя ему подходит. Он красивый пес, хотя и очень смешной в то же время.
Повернувшись к брату, она капризно протянула:
— Натаниэль, когда же ты, наконец, познакомишь меня со своей гостьей?
Он откровенно смутился, не зная, что на это ответить, и я увидела, как лицо его медленно багровеет. Что должна была подумать Виктория, застав меня ночью наедине с братом, да еще одетой в его халат?
— Я твоя кузина, — сказала я, проигнорировав предостерегающий взгляд Натаниэля. — Меня зовут Тейлор.
Виктория просияла.
— Кузина! Со стороны моей матери?
— Нашего отца, — проговорил сурово Натаниэль. — И, к слову сказать, весьма дальняя родственница.
Если Виктория и была разочарована, она никак этого не показала.
— Никогда не знала, что у меня есть кузина, — она прикрыла ладонью рот, с трудом удерживаясь от смеха. — Вы должны остаться до свадьбу. Мы с вами здорово повеселимся вдвоем. А вы хорошо знали маму? Вам придется мне все о ней рассказать.
— К сожалению, я была незнакома с твоей мамой, — ответила я, ощутив острое чувство вины перед девочкой за то, что приходится лгать ей, выдавая себя за ее родственницу… о чьей свадьбе она говорила? Не Натаниэля ли и Пруденс? Если так, то событие это было явно не за горами, что означало… Я содрогнулась, поняв, что ожидает нас в ближайшем будущем.
— О! — Виктория выглядела явно расстроенной. — Ну да ладно, это не так уж и важно. Вы надолго к нам?
— Боюсь, мисс Джеймс не сможет…
— Я приехала издалека, чтобы повидать вас, — уголком глаза я заметила, что Натаниэль смотрит на меня с яростью поверх головы девочки. — И мне ни за что на свете не хотелось бы пропустить подобное событие.
Note1
Время правления английского короля Эдуарда II (1901-1910), характеризовалось отходом от строгой викторианской морали.