Мне лично пришлось быть свидетелем того, как в инвалидном госпитале в Брюксе канцеляристы и переводчики из военнопленных подменяли за взятки «истории болезни» свидетельствуемых, отправляя в лагеря и на работу пленных, признанных врачебной комиссией подлежащими отправлению на родину как инвалиды, и предназначая к отправке как инвалидов тех, кто были признаны комиссией менее тяжело больными. Все это вызывало глухое недовольство, которое от времени до времени прерывалось зверскими расправами.
Наиболее часто применялся один и тот же способ расправы: вызывавшего к себе особую ненависть канцеляриста или пленного, уличенного в том, что он является шпионом лагерной комендатуры, топили в выгребных и ретирадных ямах. Австрийское командование обыкновенно даже не пыталось расследовать преступления этого рода и замалчивало их, зная, что соучастниками в таком преступлении является почти весь состав лагеря.
Кроме старших команд, канцеляристов и переводчиков в наиболее благоприятном положении оказывались некоторые из квалифицированных рабочих и в первую очередь наборщики, необходимые для печатания распространяемой среди пленных агитационной пораженческой литературы.
Недурно удавалось устраиваться некоторым электромонтерам и техникам, положение же простых фабричных рабочих в большинстве своем было тяжелым.
Неодинаково было положение пленных, назначаемых на полевые работы: попадавшие на работы к какому-нибудь помещику или зажиточному крестьянину были в наиболее благоприятном положении, так как в самом худшем случае хозяин смотрел на них как на рабочий скот, изнурять который непосильной работой или дурным питанием не входило в его личные расчеты. Напротив, чаще к ним относились так же, как и к своим батракам, а иногда как к членам своей семьи. При этом, как мною уже указывалось выше, нередки были случаи сожительства военнопленных со своими домохозяйками.
Положение пленных, попадавших в большие рабочие дружины, назначаемые на полевые работы, было значительно хуже, но еще тяжелее было положение тех, кто попадал на какие-либо работы публичного характера: проведение дорог, осушку болот и т. п. Одними из самых тяжелых, как по характеру, так и по продолжительности работы и по недостаточности питания, были работы на шахтах и рудниках.
Очень дурной репутацией в этом отношении пользовался Брюкский каменноугольный район. Следует отметить, что продолжительность работы пленных в шахтах была значительно больше, чем остальных шахтеров, и не была ограничена какими-либо определенным временем; при этом военнопленные, назначенные на работы в шахтах, не всегда являлись специалистами и часто имели слабое здоровье.
И пленные, и сами австрийцы говорили, что раненые на фронтах не дадут России столько инвалидов, сколько дадут их австрийские шахты из солдат, взятых в плен вполне здоровыми.
Самым тяжелым было положение пленных солдат, назначаемых на работы во фронтовой полосе под Изонцо, и русские пленные называли Изонцо-фронт «фабрикой инвалидов».
Стараясь быть возможно беспристрастным, я все же должен признать, что и без полувымышленных раздутых русскою прессой пресловутый «немецких зверств», положение военнопленных было достаточно тяжелое.
Теперь, когда прошли годы и тяжесть пережитого полузабылась, трудно воскресить в себе и те настроения, которые тогда испытывались почти каждым военнопленным, и дать хотя бы самому себе точный отчет в них. Но в то время у всех вырвавшихся из плена – инвалидов, прибывших по обмену, и бежавших из плена – воспитывалось и тяжестью плена, и оскорбленным национальным самолюбием, и какой-то внутренне чувствуемой многими потребностью самореабилитации, то чувство, которое формировало потом из инвалидов ударные батальоны и дружины смерти и многих из них толкнуло в незабываемый Ледяной поход[28].
Для того, чтобы обстановка, в которой подготовлялся и произошел побег генерала Корнилова из плена, была возможно ясна, я должен сделать здесь одну существенную оговорку.
Независимо от моего личного желания или нежелания, мне придется особенно останавливаться на одной стороне плена, придется очень много говорить о героических попытках к побегу из плена, о подвигах истинного мужества и самоотвержения многих офицеров и солдат, имевших то или другое отношение к главной теме моих воспоминаний – побегу из плена самого генерала Корнилова. Но если бы я говорил лишь о них, то картина плена получилась бы очень односторонней.
28
Ледяной поход – 1-й Кубанский поход Добровольческой армии, 9 (22) февраля – 30 апреля (13 мая) 1918 г.