Существует немало методов лечения тинитуса — начиная от назначения сильнодействующих лекарственных средств и заканчивая оперативным рассечением слухового нерва, но все они не слишком эффективны. Лучше всего помогают миниатюрные слуховые аппараты, маскирующие шумовым сигналом свистящий звук — они перекрывают его, делая менее раздражающим.
Группа ученых во главе с Гансом Фолькером Болаем из Центра Музыкально-терапевтических Исследований (DZM) Гейдельберга разработала новый метод. Его клинические испытания показали, что из 200 пациентов 80 удалось либо полностью избавить от тинитуса, либо, по меньшей мере, улучшить их состояние. Разумеется, не обошлось без музыки.
Ее уже применяли в качестве вспомогательного средства, чтобы добиться расслабления пациента или перекрыть свистящий звук. Но методика гейдельбергской группы идет от обратного — она не ставит своей целью отвлечь пациента от тинитуса, наоборот, он должен полностью сконцентрироваться на раздражающем свисте и научиться слышать заново.
Прежде всего необходимо установить, какой именно звук мучает больного, — примерно половина слышат нечто подобное шуму, другие — свист. Только для вторых применима музыкальная терапия.
Лечение включает двенадцать сеансов в течение одной недели. Сначала специальный прибор точно определяет характеристики звука, который слышит пациент. Затем его постоянно проигрывают, добиваясь, чтобы пациент слышал не тот, что звучит у него в голове, а тот, что доносится снаружи. «Тинитус тогда делается вариабельным, — объясняет Ганс Фолькер Болай, — он начинает варьировать по высоте и блуждать в голове».
Музыка, которую слушает пациент, подстраивается под изводящий его свист. Причем речь идет не о «красивой» музыке, а о последовательностях звуков и аккордов, которые «обвивают» раздражающий звук, и больному приходится заново учиться слышать. Он пытается также петь «свой» звук.
Даже в случае, когда свист не исчезает полностью, эта методика как минимум снимает остроту проблемы: она дает пациентам возможность активно подавлять звучащий у них в голове свист и переключать внимание на другое.
«Человек может научиться слышать тинитус, — говорит Ганс Фолькер Болай, — но может и разучиться».
Расстроенные чувства
Эмоциональное воздействие музыки на людей позволяет использовать ее при лечении психических заболеваний, в частности — аутизма[28] и так называемого «синдрома Уильямса». Аутисты не в состоянии сопереживать, не могут встать на место другого человека, не способны распознать чужие эмоции по выражению лица. Поэтому они избегают социальных контактов и замыкаются в себе. Страдающие синдромом Уильямса, напротив, лишены сдерживающих факторов в отношениях, охотно вступают в контакт с любым человеком, у них отсутствует «здоровая подозрительность». Если больные с синдромом Уильямса — фанатичные поклонники музыки, то многие аутисты не воспринимают ее вообще.
Страдающие легкой формой аутизма могут быть членами общества, хотя и ощущают себя чужими среди людей. Одна из них, американский ученый Темпл Грендин, работает в области гуманных методов содержания домашнего скота и даже выступает с публичными докладами. Но оказавшись среди большой массы людей, она чувствует себя, по ее словам, «как антрополог на Марсе» (невролог Оливер Закс использовал это выражение для названия своей книги).
Аутистам часто приписывают немузыкальность, что не совсем верно. Многие из них действительно не интересуются музыкой, но некоторые ее очень любят. Темпл Грендин, например, поклонница музыки Баха, однако признается, что получает от нее лишь интеллектуальное удовлетворение, а эмоции остаются не затронуты.
Некоторые аутисты демонстрируют сверхъестественные способности, например, производят в уме вычисления с многозначными числами или способны очень хорошо запоминать мелодии. Но и у «обычных» детей — аутистов музыкальные способности, как правило, выше среднего, многие имеют абсолютный слух. Специалисты объясняют это тем, что аутисты лучше воспринимают «локальные» аспекты музыки, например, отдельные звуки, чем «глобальные», скажем, мелодию — точно так же как в других областях жизни углубляются в детали, упуская из виду целое. Правда, экспериментально это не доказано. В ходе одного из экспериментов Изабель Перес в Монреальском институте дети-аутисты показали результаты лучше, чем контрольная группа, независимо от того, шла ли речь о единичных звуках или о мелодии.
Однако Дэниел Левитин сумел выявить определенную закономерность. Он поставил в монреальском университете МакГилл эксперимент с целью убедиться, что экспрессия, то есть выразительность исполнения, воспринимается аутистами. Испытуемым предлагали прослушать четыре варианта записи одной и той же фортепианной пьесы: в первом она исполнялась очень эмоционально, во втором — на одной громкости и ритмично, как будто ее играла машина. Третий вариант по эмоциональным характеристикам располагался между первым и вторым, а в четвертом музыкальные акценты были расставлены по случайному принципу. Участники эксперимента должны были распределить версии в зависимости от их музыкальной выразительности. Контрольная группа здоровых детей справилась с этим заданием очень хорошо, для аутистов же задача оказалась непосильной. Даже если музыка им нравилась, ее выразительность от них ускользала. «Полученные результаты доказывают, — делает вывод Дэниел Левитин, — что аутистов больше привлекает структура музыкального произведения, чем экспрессивность и эмоциональность его исполнения».
28
Термин «аутизм» я использую здесь для всего спектра так называемых «аутистических расстройств» — от легких отклонений в поведении до тяжелых психических расстройств