К 2 июня (1 июня на Гавайях) даже Генштаб ВМС в Токио, изменил свое мнение и пришел к выводу, что американцы узнали об операции на Мидуэе и, возможно, посылают авианосцы, чтобы устроить засаду на Мобильное соединение Нагумо. Эти сведения были переданы в срочном радиосообщении, адресованном как Ямамото, так и Нагумо. Ямамото получил это предупреждение, а Нагумо – нет. Ямамото был склонен продублировать его Нагумо, но, что удивительно, его отговорил старший офицер штаба Камето Куросима, сославшись на то, что Нагумо должен был получить его сам, а радиомолчание должно сохраняться. * Таким образом, за три дня до атаки на Мидуэй почти все в японском военно-морском командовании подозревали, что американские авианосцы могут находиться у Мидуэя – все, кроме Нагумо.
Неспособность Ямамото обеспечить адекватную связь привела к тому, что Нагумо оказался полностью лишенным информации, необходимой ему для правильной оценки угрозы наличия рядом американских авианосцев утром в день сражения. За несколько часов до нанесения удара по Мидуэю Нагумо сообщил своим подчиненным:
« Противник не знает о наших планах… Нет никаких предположений, что противник имеет поблизости мощное соединение, ядром которого являются авианосцы. » *
Если бы он знал, что в этом районе могут находиться американские авианосцы, то вряд ли он стал бы перевооружать свои торпедоносцы для второго удара по Мидуэю. Связисты Мобильного соединения, вероятно, были бы более бдительны в получении и передаче ему сообщений с самолетов-разведчиков, что увеличило бы шансы на своевременный удар по американским авианосцам.
Перевооружение торпедоносцев
Однако полное отсутствие у Нагумо оперативной информации о возможной угрозе со стороны американских авианосцев не оправдывает его безрассудной ошибки, когда он принял решение о перевооружении торпедоносцев второй волны в 07:15. Это не только противоречило прямому приказу Ямамото, но и было излишним. Второй удар по Мидуэю, вероятно, был целесообразен в сложившихся обстоятельствах, поскольку первый удар не смог нейтрализовать воздушную мощь гарнизона атолла.
Однако перевооружать торпедоносцы не было необходимости – адекватный второй удар можно было нанести, используя только пикировщики и «Зеро». Это объясняется тем, что основной целью второго удара было уничтожение самолетов, успевших скрыться до первого удара, а для этого лучше всего подходили именно пикировщики и «Зеро».
Даже другая цель – уничтожение батарей зенитных орудий – могла быть достигнута пикировщиками почти так же хорошо, как и торпедоносцами в роли «горизонтальных» бомбардировщиков. Дополнительный запас огневой мощи, обеспечиваемый торпедоносцами, не был необходим, а его цена была слишком высока: он делал японские авианосцы неспособными нанести эффективный удар по любым американским авианосным силам, которые могли появиться, какой бы маловероятной ни считал Нагумо такую возможность.
Таким образом, Нагумо сделал ставку на «обратную лотерею»: вместо того чтобы рисковать малым ради шанса получить много, он рисковал большим, чтобы получить очень мало. Почему он так поступил? Основная причина, по-видимому, заключается в приверженности Нагумо доктрине скоординированной атаки с использованием всех трех типов самолетов. Эта доктрина очень хорошо послужила Мобильному соединению, и, возможно, даже оправдала его решение отложить атаку на американские авианосцы утром того дня. Но в данном случае – при подготовке второго удара по Мидуэю – он должен был отступить от нее.
* * *
«Стандартный сценарий» сражения при Мидуэе не заслуживает доверия: большинство «ошибок», якобы допущенных Нагумо и «Тонэ №4», сомнительны, если не абсурдны. Понятно, что сразу после войны японцев считали вполне способными их допустить – принижать интеллектуальные возможности своих врагов, особенно принадлежащих к другой этнической группе и даже расе, было обычным делом. Понятно и то, что японцы сами поддерживали эту точку зрения: для побежденного народа вполне естественно предаваться самоуничижению и искать простые ответы.