Я ликовал, наблюдая за всем этим из сада, и гордился в душе, что был тайным соучастником этой нашумевшей на весь уезд борьбы. «Тайным», потому что я не высовывал носа из сада и никто, кроме тех троих, обо мне не знал, но все решения принимались сначала на совещаниях, проводившихся у меня, чаще всего по ночам.
Кроме успешной забастовки, мне хотелось создать в Доймах ячейку КСМ. Я начал действовать через нынешнего директора госхоза Доймы-Октавия, товарища Владислава Жебро, которому в то время исполнилось восемнадцать лет, он был в Доймах моим помощником и очень, ко мне привязался.
Нанимая молодежь из Жекутя для сбора и упаковки фруктов, я постепенно сдружился с ней, и мы часто после работы беседовали на разные темы. Впоследствии из этой группы вышли товарищи: Михаил Жизьма (погиб в моем отряде под Каменной), Болеслав Есеновский, староста в Приленке, Мария Камык, медсестра, и еще несколько человек, фамилии которых я не помню.
Из чужих в сад приходили только за фруктами, главным образом железнодорожники из поселка, который Щенсный с отцом когда-то строили. Захаживал еще старый доктор Хрустик — «в эти дебри природы», как он выражался, поскольку парк был запущенный, одичавший. И Ясенчик из «Взаимопомощи»[30], тот самый Ян Ясенчик, уже тогда знаменитый — правда, только в своем уезде, который он изъездил вдоль и поперек, как аграрный инспектор «Вици»[31].
Он обращал Щенсного в свою веру, хотя сам уже начинал давать течь, как рассохшаяся бочка. Щенсный, разумеется, старался эти его шаткие клепки разболтать вконец, но при этом следил, чтобы не обнаружить свои коммунистические взгляды, и только ругался, играя под Корбаля, для которого все люди — жулики. Потом, уже после «бунта за нашего трубочиста», когда они познакомились поближе, Щенсный раскрыл свои карты.
Однажды в субботу — после того, как убрали белый налив и шафран, и в саду зрела антоновка — к Щенсному приехал Рыхлик. Они проговорили весь вечер, а с утра пошли прогуляться по парку и окрестностям.
Сташек всюду ходил со Щенсным, все осматривал и очень удивлялся, что тут так пустынно. Ведь в Доймах не было ничего, кроме семи гектаров сада и остатков парка. Усадьбу, сгоревшую дотла в начале той войны, в 1914 году, Доймуховские не отстроили, вообще им так и не удалось по-настоящему встать на ноги после войны и потери украинских имений. Они поселились в соседней Октавии и оттуда взымали скудную плату, сдав Доймы в аренду, так как сады остались целы — зеленый остров среди мужицких хлебов, — уцелела еще одна мраморная колонна да огромные подвалы во всю усадьбу.
Подвалы понравились Сташеку чрезвычайно. Сквозь крапиву и щебень он пробрался по заросшим ступенькам вниз и с фонарем обошел все лабиринты и коридоры.
Покончив с этим, Сташек сказал Щенсному, что, если его вызовут во Влоцлавек, пусть явится немедленно. Ничего больше по своему обыкновению объяснять не стал и тогда же, в воскресенье, поспав часок под яблоней, уехал.
Через несколько дней Щенсный действительно получил открытку и с первым же пароходом отправился во Влоцлавек, чтобы у рыбака на улице Матебуды встретиться со Сташеком и Олейничаком.
Вначале он подробно доложил о забастовке и вообще об обстановке в том районе. Олейничак сделал несколько критических замечаний. «Но в основном, — сказал он, — вы справились с заданием хорошо». Затем он объяснил, зачем Щенсного вызвали. Педальный печатный станок в опасности, и партия должна его срочно перебросить в другое место; так вот, как Щенсный смотрит на то, чтобы спрятать в Доймах станок вместе с наборщиком?
— Это идея, — ответил Щенсный, — место пустынное, до ближайшей деревни, Жекутя, километра два, кроме того, поблизости нет никого; в сторожке мы живем вдвоем с Владеком Жебро, а он парень вполне надежный; да, Сташек неплохо придумал. В этих подвалах не один, а десять наборщиков могут спокойно стучать на своих машинах. Но вот в чем загвоздка: как доставить туда станок и набойщика, чтобы никто не заметил?
Дождь в тот день лил с утра, и ветер дул с низовья реки; глядя задумчиво на затуманенное окно, Щенсный сказал, что лучше всего, пожалуй, плыть на лодке всю ночь, чтобы к рассвету причалить туда, где сад спускается к Висле, и что лучшей погоды, чем сегодня, не придумаешь, потому что в дождь, да к тому же ночью, никто из избы не высунется, а если и высунется, то ничего не увидит.
Олейничак спросил, берет ли он это на себя.
— Беру, — ответил Щенсный, — но мне нужна лодка с парусом.
— Можно взять у этого рыбака, но когда вы ее пригоните обратно?
30
Торгово-потребительский союз «Крестьянская взаимопомощь», основанный в 1948 г. Заслугой союза было создание первой в Польше социалистической торговой организации, занимавшейся сбытом сельскохозяйственной продукции.
31
«Вици» — Союз сельской молодежи в довоенной Польше. Демократическая организация, ставившая перед собой задачи культурно-воспитательного характера.