— Вот тут кто! — искренне обрадовался Кемов, тряся руку старика. — К сыну, значит?
— У меня тут не только сын, — сказал старик. — Внучек, невестка…
— Правильно, правильно, навещать их надо.
Вера подхватила остывший самовар и потащила его к печке. Муся насыпала углей.
— А как банька? — спросил Кемов.
— А как же без бани-то? — удивился Дмитрий Яковлевич. — Суббота ведь…
— Ну пошли. Попаримся, а потом за стол.
Мужчины скинули верхнюю одежду и, звонко прошлепав по лестницам, побежали к бане. Иивана и Мийтрей, так по-карельски звали Дмитрия Яковлевича, шли позади, неся под мышкой свежие веники.
Маленькая баня стояла на самом берегу озера, и было слышно, как вода тихонько плескалась где-то совсем рядом. Солнечные зайчики, отраженные волнами, беспокойно метались по закоптелым стенам, но сразу исчезли, как только Мийтрей поддал пару. Раскаленные камни бодро зашипели. От горячего, клубящегося пара дверь бани распахнулась настежь. Наумов закрыл ее на крючок и полез на полок париться. Туда же забрались Кемов и старик Кауронен. Но стоило Мийтрею еще подкинуть пару, как на полке остался один Иивана. Мийтрей укоризненно покачал головой и полез наверх. Оттуда сказал Наумову:
— Слушай-ка, Микита, этак на старости лет и простудиться можно. Подбрось-ка еще немного парку.
— Эка! Нашел чем хвастаться — старостью! — буркнул Иивана Кауронен.
— Ну, ну, хватит… Не надо больше! — взмолился Мийтрей, низко склонив голову, но с полка не слез.
Когда Никита плеснул на камни, старик Кауронен с наслаждением потирал горячим веником волосатую грудь.
В бане было жарко. Кемов, не выдержав, выскочил в предбанник. Погревшись, Мийтрей начал потихоньку парить ноги, а потом разошелся, и веники стариков стали гулять по спинам, да так часто, что с полка слышалось только громкое похлестывание. Когда они устали и жар спал, к ним присоединился Кемов со своим «первым советником».
В бане Кемов и Мийтрей обычно обменивались новостями. У хозяина они были немудреными, но их выслушивали в первую очередь. В этот раз он рассказал, что недавно ему попалась на дорожку такая большая щука, что еле удалось затащить ее в лодку. Был он и на охоте, да какая сейчас охота! В Виртаниеми, говорят, прибыли новые тракторы. Какой-то трактор, слыхать, опять наскочил на камень, и его пришлось на буксире тащить в ремонтную мастерскую.
— Вот так нонче и работают! — вздохнул Мийтрей. — В наше время по-другому было, помнишь ли, Гаврила Николаич?
Ему всегда казалось, что, когда они с Кемовым руководили лесопунктом, все было лучше. Правда, Наумов однажды напомнил Мийтрею, что тогда половина тракторов обычно стояла на ремонте. Старик сильно рассердился. Наученный горьким опытом, шофер больше не вмешивался в эти разговоры.
— А ведь какие сплавщики были в наше время, Гаврила Николаич! — Мийтрей подмигнул Кемову. — На одном бревнышке спускались по порогам! А теперь, глядишь, им на палубе катера дурно, если ветерок подует. Э-эх!..
Молчавший до сих пор Иивана Кауронен вдруг серьезно проговорил:
— Да, другие были прежде времена и люди! Помнишь, Мийтрей, как, бывало, парились? Стены от жары накаляются докрасна, а старики по десять веников исхлещут. Вот это парились так парились, не то что мы с тобой!
Кемов с Наумовым громко расхохотались. Мийтрей недоуменно посмотрел на Иивану. Тот спокойно продолжал:
— А скотина какая была! К примеру, бык у хозяйки Похьолы:
— Вот как в старину сочиняли! — укоризненно заключил Иивана Кауронен. — А ты тут про бревнышко да про палубу…
Дмитрию Яковлевичу было неловко. Он стал оправдываться:
— Машины и все такое — это хорошее дело, но портят они людей, вот что плохо!
Старик Иивана переменил тему, спросив у Кемова, что нового слышно на белом свете.
Обо всем, что бы Кемов ни говорил — касалось ли это района республики, всей страны или событий международной жизни, — у Кауронена всегда было свое твердое мнение. Так и на этот раз.
— Уж поверь мне, боятся они нас, эти американские господа. Они и раньше к нам самолеты посылали, а что из этого вышло? Наши-то их сбили, кого на землю, а кого в море. Так и надо! Не ходите, куда не звали. Ох, и здорово же мы их пугнули!..