— Их унесло по направлению ветра.
Старик поставил лодку по волнам. Временами казалось, что они взбираются на высоченную гору. Тогда мотор работал тяжело. Но бег волн был все же быстрее хода лодки. И когда волна обгоняла моторку, ее нос проваливался вниз, винт на секунду повисал над водой и мотор отчаянно взвывал.
Вдруг до них донеслось тарахтенье другой моторки.
— Товарищ-то мой тоже никак рехнулся? — улыбнулся юноша.
— Вперед, вперед гляди! — скомандовал старик. — У тебя глаза острее моих.
Вскоре они заметили впереди на волнах длинную полосу.
— Вот они! — закричал юноша.
Теперь началось самое трудное. Когда мотор выключили, волны хищно набросились на лодку. Старик протянул багор, чтобы зацепить бревна, но промахнулся и чуть не свалился за борт.
— Управляй веслами! — бросил он юноше.
Тяжелая лодка плохо слушалась неопытного гребца. Тогда старик сам сел за весла и передал багор юноше. Когда они менялись местами, через борт ударила большая волна. Нагревшийся мотор сердито зашипел.
Старик невольно выругался. Он накинул на мотор брезент и, стиснув зубы, принялся подгребать к бревнам.
— Всади багор покрепче! — крикнул он юноше.
После нескольких неудачных попыток тот наконец прочно зацепил бревна.
— Теперь держи!
Другая моторка подходила все ближе.
— Вон болтается обрывок каната. Привяжи его к цепи. Хотя погоди, ты не сумеешь!..
Старик забрался на корму, подцепил веслом цепь и принялся связывать ее с канатом. Юноша крепко держал одной рукой багор, а другой поддерживал старика.
— Готово!
Вторая моторка была рядом с ними.
— Вы еще живы? — послышался голос усатого.
Старик не ответил, он возился с мотором, но тот не заводился: видно, в карбюратор попала вода. Юноша тем временем развернул лодку. Когда мотор заработал, канат сильно натянулся и лодка вздрогнула. Потом послышался треск, и моторка свободно рванулась навстречу волнам.
— Оборвалось, перкеле[7], — выругался старик и набросился на юношу: — Какого черта ты повернул против ветра? Так никакой канат не выдержит.
— Что вы делаете? — послышалось из другой лодки.
— Помолчи ты там, коли помочь не можешь! — сердито отозвался старик.
Пришлось повторить все сначала. Когда наконец канат снова был привязан к цепи, старик завел мотор. Канат натянулся до отказа. Бревна подчинились силе мотора и послушно пошли за лодкой.
Тогда старик стал плавно поворачивать к острову.
— Вот как надо! — Он был доволен. — Бери ковш и черпай воду, а то мы и впрямь потонем.
Юноша взял ковшик и стал вычерпывать воду. Время от времени он озабоченно поглядывал назад: второй моторки не было слышно. Теперь волны хлестали спереди, и лодка подпрыгивала. Иногда волна захлестывала нос и скатывалась в лодку.
Наконец затарахтела и вторая моторка.
…Только у костра они заметили, как сильно промокли и устали. Подложили в костер дров, и пламя быстро поднялось чуть ли не в человеческий рост. Можно было раздеться и подсушить одежду.
— Да-а, а ведь мы и не познакомились, — спохватился юноша. — Это мой товарищ, Матвеев, механик. А я — Вася, спортсмен, так сказать…
— По-моему, мы уже хорошо знакомы, — ответил старик, улыбнувшись.
Вскоре забрезжил холодный рассвет. Ветер начал утихать, как бы устыдившись своего ночного буйства.
Перевод Т. Викстрем и В. Машина.
НЕВЫДУМАННЫЕ ИСТОРИИ
В ПОРОХОВОМ ДЫМУ
ЗАХАРОВ
Это было в декабре 1941 года на севере Карелии. Круглые сутки темно и темно. Утро наступает как раз перед тем, когда начинается новая, долгая ночь. Если соблюдать тишину, враг может обнаружить нас только перед самым носом. Правда, темные ночи одинаково скрывают и врага. Ветви деревьев покрыты толстыми комьями снега так, что даже в дневное время можно спокойно расположиться в двух-трех шагах от противника и не обнаружить друг друга.
На нашем направлении не было сплошной линии фронта. Между отдельными гарнизонами — десятки километров, с обеих сторон охраняемые лишь патрулями, которые раз или два в сутки проверяли, не перешел ли кто контрольную лыжню. А если и переходили во время сильного снегопада, следы тут же покрывались снегом. Найди нас, тем более в темноте! Наши походы в тыл противника длились иногда сутками. Перед походом нас в изобилии снабжали продуктами: бери сколько хочешь, только силы рассчитай. В дальнем походе даже иголка — тяжесть. От хлеба мы отказывались — сухари были легче. Отказывались даже от водки, необходимой в жгучие морозы. Мы умудрялись выжимать из сухого спирта более действенный напиток под названием «жми-дави».