Чтобы сойти на берег, нужно обойти небольшой мыс, скрывающий из вида посёлок, и преодолеть прибой, разбивающийся на чёрном галечном пляже.
— Выждем удобный момент и идём на полном газу. У самого берега я подниму мотор, а ты спрыгивай и держи тендер за нос.
Компания детишек на берегу на дамбе, смотрят на нас и смеются.
— Эй, эй! Идите сюда! Помогайте!
Они поняли, все полезли в воду. Теперь всё просто. Мы подходим, подгоняемые волнами и десятки детских пухлых ручек подхватывают борта. Тендер укладывается на пляже в линию с чёрными, деревянными пирогами.
Говорят все одновременно: — Tapa? Pompelmus? Venez! Venez! Вдоль берега идёт извилистая тропинка, петляющая между домами, построенными из больших досок и крышей из гофрированного железа. Вот что осталось от старой Полинезии. Автомобили сюда ещё не добрались и, как кажется, электричество тоже. В долине часто идут дожди, из за горы, которая конденсирует влагу пассата, и фрукты растут очень пышно, почти сами по себе.
Улыбающиеся женщины с гладкой кожей и угольно чёрными волосами, останавливают нас у каждого порога: — Bienvenus, bienvenus asseies vous. Приходится соблюдать осторожность, чтобы случайно не обидеть кого невниманием. Мы болтаем, нам предлагают свежую воду и фрукты и спрашивают, нет ли у нас чего-нибудь на обмен.
— А что вы хотите обменять? Что вам нужно?
— Да что угодно. Здесь ничего нет. «Арануи»[5] не было уже два месяца.
По всей деревне раздаются глухие, ритмичные звуки, напоминающие там-там. Это женщины отбивают кору дерева. Они делают тапа, ещё несколько десятилетий назад, это была единственная ткань, известная в южном Тихом океане.
Несмотря на то, что «Арануи» заходит сюда каждые два месяца, привозит самые разнообразные товары и тканые материалы широко распространены, здесь, на Фату Хива, до сих пор отбивают тапа.
— Изготовление тапа, это чисто женскаяя работа, от сбора брёвен, до рисунка — рассказывает Жаклин. Она тонкая и гибкая, в отличии от большинства маркизских женщин.
— Мужчины же, заготавливают копру, ловят рыбу и охотятся.
— Выбираются гладкие ветки и стволы, снимется кора и отбивается палкой на доске. — она показывает на женщин, сидящих у старых, источенных брёвен, энергично отбивающих полосы коры, шириной около десяти сантиметров.
— Вон моя мама. Она отбивает этот кусок уже два дня.
Кусок имеет ширину почти метр и на просвет видны составляющие его волокна, переплетённые между собой и сплющенные до толщины в один миллиметр. Похоже на пергамент.
— Если оставить их на несколько дней на солнце, они станут белыми, если замочить в соке диких апельсинов — бежевыми. — продолжает Жаклин, погружая куски ткани в ведро с жидкостью, энергично полоская и отжимая, словно тряпки. Потом она расстилает их сушиться на металлическом листе.
Под навесом, защищающим от солнца и дождя, старшая сестра Жаклин расписывает квадратный лоскут, размерами примерно 30 на 30 сантиметров. Мотивы росписи передаются от матери к дочери, древние идеограммы, которые раньше татуировали на коже и в которых отражена история рода.
— Вот этой материи больше ста лет. — говорит Жаклин, открыв сундук и достав из него отрез длинной около двух метров. — Она принадлежала бабушке моей мамы и, возможно ещё её прабабушке.
Мы используем её как образцы рисунков.
В Папеэте ей не было бы цены и Жаклин это знает. Но никому не приходит даже мысль продать реликвию.
Сестра Жаклин лежит на полу на животе и заканчивает раскрашивать чёрным части рисунка на тапа крохотной кисточкой.
— Это прядь волос, привязанная к палочке.
— А краска?
— Это личинки, размолотые и разведённые соком тангироо. Не выцветает на солнце, не смывается водой и даже мылом.
Конечный продукт выглядит очень эффектно и мне очень нравится.
— Сколько стоит? — не удерживается от вопроса сидящий во мне турист.
— В Папеэте, не знаю. Здесь мы меняем их на проходящем судне на мыло, ткани и продукты.
— И что бы ты хотела в обмен?
— У тебя есть лак для ногтей или помада?
— Честно говоря, помадой я никогда не пользовалась, но красный лак и тени, есть?
— Прекрасно! А духи?
— Давай так. Мы на лодке посмотрим, что у нас есть, что можно обменять и завтра принесём.
— И хозяйственное мыло, если есть! — кричит её мама.
— И детскую одежду. — добавляет другая женщина.
5
«Арануи», это снабженческое судно. Выходит каждые два месяца из Папеэте и идёт маршрутом через Туамоту и Маркизы. Везёт пассажиров, продукты, одежду. На островах берёт копру и изделия местных промыслов.