Адвокаты Валорума в замешательстве уставились друг на друга.
— Каких именно? — уточнил тот, что взял на себя роль выступающего.
— В форме слитков ауродия.
Кровь отхлынула от лица Валорума. По комнате прокатилось движение. Валорум немного посовещался с адвокатами, после чего один из них ответил:
— Уважаемые судьи, мы признаем, что эти инвестиции приобретают, с позволения сказать, несколько непрозрачный характер. Тем не менее сенатор Антиллес пока не показал нам, какое отношение это имеет к Верховному канцлеру.
По выражению лица Антиллеса стало ясно видно, что только этого он и ждал. Он встретился глазами с Валорумом и нанес решающий удар:
— Более всего Комитет внутренних расследований заинтересовало в этом то, что стоимость и даже количество слитков в точности соответствуют стоимости и количеству слитков ауродия, потерянных Торговой Федерацией в ходе нападения на один из ее кораблей, «Доход», в системе Дорвалла несколько месяцев назад.
По залу пошел говорок, когда Антиллес вышел из-за своего стола и подошел к судейской коллегии:
— Уважаемые судьи, это не обвинение. Комитет только хочет убедиться, что Верховный канцлер не преследовал скрытой корысти, когда вносил предложение о введении налогов, что это предложение не было частью плана по обогащению его капиталов, выраженных в акциях предприятий отдаленных систем. Комитет также хочет быть уверенным в том, что ауродий, исчезнувший с борта «Дохода», не был попросту перемещен в фонды «Транспортной компании Валорумов», чтобы закрепить тайное сотрудничество Верховного канцлера и Торговой Федерации.
Сенатор Палпатин был одним из сотни, или более того, сенаторов, получивших приглашение в роскошный пентхаус Орна Фри Таа на вечер изысканных яств и экстравагантных напитков. Этот банкет, формально считавшийся обычной вечеринкой, на самом деле имел все признаки тайного совещания. То, что подавалось посторонним как празднование победы Валорума, в действительности было посвящено закату его счастливой звезды. На самой просторной террасе голубокожий хозяин разглагольствовал перед собравшимися сенаторами, которые ловили каждое его слово.
— Конечно, мы знали о нарушениях. Но обнародование скандала пришлось отложить до принятия налогообложения, чтобы не вспугнуть Валорума раньше времени. — Таа азартно тряхнул головой. Толстые головные хвосты тяжело всколыхнулись. — Нет, отложив предъявление обвинения и поддержав проект Валорума, мы сумели вскрыть то, что можно рассматривать как пример обычной коррупции, в котором кроется намек на низкий заговор, угрожающий стабильности Республики.
— Но есть ли на самом деле почва для обвинения? — спросил сенатор-куаррен по имени Тиккес.
Необъятные плечи Таа слегка дернулись, обозначая равнодушное пожатие.
— Есть ауродий и есть видимость обмана. Что еще нужно?
— Если это правда, тогда Валорум опасен для общества, — сказал Мот-Нот Раб.
Тиккес с энтузиазмом закивал:
— Да, встряхнем его, иль хуже будут дни![1]
Остальные согласно закивали, по террасе прошел легкий гомон.
— Терпение, терпение! — громогласно посоветовал Таа. — Обоснованные или нет, но эти обвинения существенно ослабили Валорума. Теперь нам нужно избавиться от тех сенаторов, которые поддерживали канцлера на плаву вопреки всем нашим попыткам потопить его. Кроме того, у нас есть еще одна возможность удержать его подальше от дел.
— Какая возможность? — спросил сенатор от Родии.
— Когда его влияние упадет еще больше и Судебный департамент лишит его некоторых полномочий, обязанности по принятию ряда решений, которые обычно выполнял канцлер, будут возложены на комиссии. Власть судов возрастет. Но рассмотрение дел будет затягиваться до бесконечности. А винить во всем будут опять-таки Валорума.
— Если не будет назначен сильный вице-канцлер, — заметил родианец.
— Мы должны предотвратить это, — твердо сказал Таа. — Нам нужен законченный бюрократ на посту вице-канцлера. — Он посмотрел на стоящего прямо перед ним в кругу заговорщиков сенатора. — Сенатор Палпатин полагает, что лучше всего нам подойдет чагрианин — Мас Амедда.
— Но Амедда, по слухам, спелся с Торговой Федерацией, — недоверчиво сказал Тиккес.
1
Тиккес — вероятно, по случайному совпадению — произнес чуть измененные строки из трагедии У. Шекспира «Юлий Цезарь»: «Покрепче, Цезарь, свой престол храни: /Встряхнем его, иль хуже будут дни!» (