– Приказ твой будет выполнен, божественный Август.
– Итак, я не уеду вместе с тобой? – спросил с грустью и взволнованным голосом Агриппа Постум.
– Потерпи еще некоторое время, пока сенат не отменит указа о твоей вечной ссылке и не восстановит указа об усыновлении.
– А что будет с Клавдием Нероном Тиверием?
– Ему придется повиноваться тому, кто будет его государем.
Упав перед Августом на колени, Агриппа Постум стал целовать его руки, обливая их слезами.
– Отец! Тюрьма умудрила меня, но еще более пользы принесла мне печаль видеть себя отвергнутым тобой.
Август был заметно тронут. Имея в виду слабое здоровье цезаря и испытанное им душевное волнение, Фабий Максим сказал:
– Агриппа, нам невозможно оставаться здесь долго; мы должны спешить в Рим, где великодушный цезарь приготовит все к твоему возвращению.
– О отец, о государь, о божественный Август, могу ли я просить у тебя помиловать других?
– Кого?
– Мать… сестру…
Лицо Августа приняло строгое выражение, но только на секунду. Желая ободрить Агриппу, он отвечал ему, употребляя одно из своих обыкновенных выражений:
– Я дал клятву не прощать их, удовольствуемся пока этим Катоном; я оставляю тебе власть возвратить их из ссылки и положить конец их наказанию.
Агриппа Постум не осмелился настаивать. Август перед уходом снова обнял его с родительской нежностью и оставил его успокоенным и полным надежд на блестящую будущность.
Уезжая с острова, Август и Фабий Максим приказали центуриону держать в строгой тайне их посещение.
С того дня младший сын Марка Випсания Агриппы не подвергался прежним строгостям, и центурион относился к нему с глубоким почтением, предвидя в нем будущего императора.
Конец нашего рассказа покажет, можно ли было верить словам Августа.
Глава двадцать вторая
Paganus
Не скажу, чтобы это случилось благодаря росе, замеченной Августом в ночь отплытия купеческого судна из Помпеи, но верно то, что с острова Пианоза судно возвратилось с той же быстротой, так что туда и обратно потребовалось только четверо суток[51].
Чтобы по возможности скрыть главную цель плаванья, судно, не останавливаясь у Помпеи, направилось прямо к Пуццеоли, куда оно прибыло поздно ночью, так что из местных жителей никто не видел, как оно подошло к берегу.
Оставляя верного навклера, Август дал каждому из его матросов по сорок золотых, а навклеру сказал, вручая пергамент:
– Кай Мунаций Фауст, все члены твоего рода были всегда преданы мне, и тебе довелось подтвердить теперь мое мнение о них; ты сослужил мне важную и верную службу, и я должен сказать, что она вознаградила меня за безумное реджийское предприятие, которому и ты помогал…
Мунаций хотел что-то сказать, но Август остановил его следующим замечанием:
– Тебе нет надобности прибегать к оправданию: ты имеешь сильного защитника в Фабии Максиме; теперешняя же твоя услуга делает меня твоим должником.
– Нет, божественный Август, возвращение Неволен Тикэ вознаградило меня с избытком…
– Этого требовала справедливость; следовательно, это не вознаграждение…
– А помилование моих сограждан, находившихся под судом, а сложение налогов?..
– Но разве это не было следствием твоей просьбы?
– Да.
– Так я желаю ценить советы и просьбы моего представителя, каким ты будешь с настоящей минуты.
– Я?
– Прочти то, что у тебя в руках.
Действительно, пергаментом, врученным Августом Каю Мунацию Фаусту, последний возведен был в сан magistri pagi, или, как говорилось на общеупотребительном языке, pagani, то есть главного императорского чиновника в незначительных провинциальных городах, колониях и местечках, pagi.
Сперва такие должностные лица состояли при трибунах, эдилах и преторах римской столицы и назначались в каждый квартал города, причем носили название vicomagister; затем они назначались и в провинциях, где стали называться, как сказано выше, magistri pagi или paganus. На их обязанности лежала охрана города и публичных зданий, совершение публичных церковных церемоний и освящение полей, происходившее каждое пятилетие.
При вторичном устройстве в Помпее военной колонии Август основал там пригород, который он назвал счастливым пригородом Августа; в нем-то и получил Мунаций Фауст упомянутую должность.
Надобно полагать, что magistri имели в провинции довольно важное значение, если, как я расскажу ниже, Помпея приветствовала Мунация Фауста в его новой должности особыми и большими почестями, каких удостаивались в то время лишь лица, оказавшие важную услугу своим согражданам.
51
Светоний (cap. LXVII) сообщает, что судно, на котором Август совершил вышеописанное путешествие, должно было походить на александрийское судно, а таковым могло быть судно Мунация Фауста. Помпея, часто посещавшаяся александрийскими купцами, могла заимствовать от них и устройство их кораблей и барок. Кроме того, тот же историк утверждает, что на этот раз Август плыл вдоль берегов Кампаньи и ее островов, останавливаясь на острове Капри, и всю эту поездку совершил в четверо суток. Все это дает право предполагать о тайном посещении им острова Пианоза; иначе нельзя объяснить, почему он взял частное судно, имея в своем распоряжении целый флот.