«Место для хана», — сообразили гости.
Над очагом висел на цепях большой бронзовый котел. Около него стоял толстый хазарин с засученными рукавами просторной рубахи, босой, в коротких шароварах и с бритой головой. Он помешивал в казане длинным широким ножом. Ноздри руссов шевельнулись, вдохнув мясного пара.
Хозяева не торопились подавать ужин, и гости пока тянули прозябшие ладони к жару пламени.
— Што-то вои козарские суетятся, — шепнул вошедший гридень на ухо Летке. — Как бы не замыслили чего…
— Ныне уповаем на закон гостеприимства да на Перуна-заступника, — так же тихо ответил сотский. — Конечно, так мы им не дадимся. Да и посла они остерегутся тронуть. Но…
— И князя ихнего нету с нами. Оно бы покойнее, ежели…
За полами шатра громыхнули железно мечи по щитам. Богатыри разом обернулись на шум: снаружи один за другим ступали воины. Они цепочкой прошли вдоль войлочной стены, встали во всеоружии, грозные и невозмутимые. Было их десятка два: все рослые, сильные. За спинами хазарских богатуров висели тяжелые луки, в руках — короткие копья остриями вверх; круглые железные щиты закинуты за плечи. Лица воинов бородаты, свирепы, надменны.
Гости, казалось, никак не отреагировали на появление подозрительного караула. Они также невозмутимо тянули к огню руки и переглядывались с усмешкой. Но это только казалось: призыв — и они ринутся в битву, защищая честь русского воина, и жизнь каждого из них дорого обойдется врагу. В этом никто не сомневался: ни руссы, ни хазары.
«Похваляется хан Харук силой своей», — насмешливо глянул на хазарских воинов Летко.
Стояла тишина. Только слышно было, как потрескивал хворост в очаге да позванивал нож в волосатой руке кашевара.
— Мир и благополучие послу грозного кагана Святосляба и богатурам его, — раздался хрипловатый голос от порога. Там, величественный, в халате из царьградской парчи, стоял Харук-хан.
Гости встали, поклонились все разом.
Харук прошел к огню, ступил на возвышение. Слуги кинулись к нему. Хан остановил их движением руки и, кряхтя, опустился на ковровые подушки.
— Отведайте от моего дастархана, храбрые урус-богатуры, — проскрипел степной властитель, приглашая гостей садиться…
Спать руссов оставили тут же. Харук-хан со своим караулом ушел. Мина сменил и накормил дозорных.
— Козары ведут себя смирно, — доложил он Летке. — Коням корму вдосталь дали…
В ночи раздался вдруг душераздирающий вопль.
— Что сие?! — встрепенулся Летко.
— А-а, — отмахнулся Мина. — Тать[20] норовил мешок уволочь, а мож, то ихнему хану привиделось. Только татя того на кол сажают.
— Велес[21] ему судия, — зевнул Летко равнодушно. — Спи! Завтра с рассветом в путь.
Вопль смолк. Слышно было, как перекликались дозорные в крепости да выли волки в степи: выли нудно и тоскливо, будто бы отпевали покойника.
— Степь, — прошептал, засыпая, Мина. — Тоска. И как они тут живут?..
Харук не спал. Ломило суставы, ибо путь, проделанный днем, был труден и долог. А он за два года вынужденного сидения в Киеве отвык от столь длительных конных переходов. Да и прожитые годы давали о себе знать.
В юрте эльтебера шелестел огонь — загадочный дух древнего бога хазар Тенгри-хана[22]. Хищное пламя приковывало взор, будоражило мысли.
«Что делать? Кому предложить меч свой? Кагану-беки Асмиду?! — От одного этого имени старого хана бросало в злобную дрожь. — Сопливый мальчишка, толстый обжора и трус возомнил себя настоящим каганом-беки Великой Хазарии! Заяц в логове льва! Т-фу!.. Нет! Пока этот дурак сидит на золотом троне, я буду с ненавистью смотреть в сторону Итиль-кела…»
У входа в юрту раздалось почтительное покашливание. Харук поморщился, бросил:
— Войди!
Вошел Умаш, стал на колени. В вытянутых руках он держал мешочек с горячим песком и вопросительно смотрел на вновь обретенного господина. Старик кивнул. Прислужник подполз, приложил грелку к пояснице хана. Тот зажмурился от удовольствия.
Мысли Харука снова вернулись к прежнему. Умаш отполз, но остался в юрте, почтительно приложив ладони к груди.
— Чего тебе? — спросил хан, удивленный тем, что слуга до сих пор не исчез за порогом.
— О-о великий…
— Короче!
— Я узнал черного уруса.
— Кто же он?
— Араз.
— Какой Араз?
— Табунщиком был у тебя. Потом к урусам перешел. Это когда мы Куяву[23] осаждали.
— Подожди… Я вспомнил. Пастух из рода великих царей Хазарии?
— Да, это он.
21
Велес — бог, покровитель скотоводов, купцов и воров в мифологии древних руссов; то же, что и древнегреческий мифологический бог Гермес.