17 сентября «Персей» начал разрез от мыса Южного на давно знакомый нам остров Надежды. Вот показался из моря этот затерянный кусочек неприветливой земли. Я рассказывал практикантке об острове, о моих прежних его посещениях, о найденной в избушке трубке, и мы смотрели на него из иллюминатора моей каюты. Вот почему я упомянул в моем повествовании, что остров Надежды сыграл большую роль в моей личной жизни.
От острова Надежды разрез шел на восточную оконечность острова Эдж, отсюда на остров Короля Карла и далее был проложен курс почти прямо на север, в пролив между Северо-Восточной Землей и островом Белым (Джиллеса). Почти все время стояла туманная или пасмурная погода, плавать приходилось по счислению, но; к счастью, мы выходили именно туда, куда надо.
Пройдя этим проливом в Полярный бассейн, я надеялся повернуть на запад к Семи Островам. Но уже 22 сентября на 79° 23'с. ш. мы вошли в лед. Судя по положению его кромки, и южную часть пролива Хинлопен-стрит тоже закрыли льды.
Продолжая осторожно продвигаться во льдах и тумане к северу, мы по счислению вышли на широту острова Белого и сделали последнюю станцию разреза в семибалльном льду.
Когда немного прояснело и можно было определиться по берегу, оказалось, что мы находимся в 5 милях к северо-западу от мыса Андре — западной оконечности острова Белого.
Погода портилась, но все же из бочки мы с Замяткиным могли разглядеть, что и к северу, и к северо-западу льды становятся много тяжелее, торосистее, сплоченнее и горизонт кажется зубчатым.
Мы не рискнули продолжать разрез к северу или западу, в зону тяжелых льдов. Айсбимс, укрепляющий корпус корабля против ледовых сжатий, выгорел. И лезть во льды было бы даже не риском, а глупостью.
Мы не замкнули наш путь вокруг Шпицбергена только на какие-нибудь сто с небольшим миль и снова вынуждены отступать. В те годы полярные льды все еще надежно охраняли Арктику от посягательств человека.
Работа на последней станции затянулась: пришлось несколько раз менять место и выбираться в полынью, где можно опускать приборы. За это время усилился северный ветер, резко похолодало. Туман и влага, оседая на остывших поверхностях корабля, превращались в стеклянный слой льда. Тонкий стальной такелаж напоминал толстенные прозрачные канаты. Это было 24 сентября, в конце полярной осени.
Основное научное задание экспедиция выполнила. Пора возвращаться в Архангельск за сменой научного состава, и снова в экспедицию — в Карское море.
Мы стоим севернее 79° с. ш. Какой долгий и непроизводительный путь до Архангельска, а оттуда в Карское море лежит перед «Персеем»! А если пойти в Карское море с севера, вокруг мыса Желания? Я подсчитал, что такой путь будет почти в три с лишним раза короче и мы сможем в конце сентября быть уже в Архангельске.
Пока я все это обдумывал, Женя Рылов запросил рацию мыса Желания о состоянии льдов. Ответили, что море чисто по всему горизонту. В такое позднее время разумнее начать работы в Карском море именно с севера, пока нет льдов, а не с юга. Иначе плавание вообще может не состояться.
Угля, воды и продуктов у нас вполне достаточно, чтобы выполнить программу работ в Карском море. К тому же вблизи острова Белого посчастливилось убить двух медведей.
И я решился объединить две экспедиции в одну.
Собрав ученый совет, я изложил свои мысли и попросил участников высказать соображения. Целесообразность моего предложения была настолько очевидной, что почти все высказались за его осуществление.
На остров Белый мы не высаживались, этому мешали льды, да и не было необходимости. Но года за два до нас к нему подходило какое-то норвежское судно, люди фотографировались на берегу. Проявляли и печатали снимки по возвращении в Норвегию. И вдруг на одной из фотографий обнаружили человеческий череп, лежащий среди камней.
На остров в 1930 году прибыла экспедиция. Она нашла череп, полусгнившую палатку, а под ней останки людей. Вещи, документы и сохранившийся дневник свидетельствовали, что здесь находился лагерь исчезнувшей экспедиции воздухоплавателя Андре, его двух спутников Н. Стриндберга и К. Френкеля. По каким-то признакам было установлено, что все они погибли во сне, отравленные угарным газом, наполнившим палатку, отапливавшуюся примусом[7].
Так была разгадана тайна экспедиции, через 33 года после гибели ее участников.