Каса же каждый день выезжала верхом со своими невольницами и рабами, головы их были посыпаны пылью. Она останавливалась перед помещением совета, лицо ее было закрыто покрывалом и не видно. Эмиры много говорили о ее деле. Государь собрал их в помещении совета, и дуга от имени султана сказал им: “Вот вы много говорите по поводу Касы; но ведь она совершила великий грех!” Затем привели одну из ее невольниц со связанными ногами и с колодкой на шее и сказали ей: “Говори, что у тебя!” И та рассказала, будто Каса послала ее к Дьяте, сыну дяди государя по отцу, бежавшему от государя в Канбури; что призывала Каса Дьяту свергнуть султана с его царства и говорила ему — я — де и все войска покорны приказу твоему.
Когда эмиры это услышали, они сказали: “Это великое преступление, и она за него заслуживает смерти!” Каса этого испугалась и укрылась в доме хатиба: обычай черных таков, что они ищут убежища в мечети, а если это невозможно, то в доме хатиба…
Рассказ о том, что я одобрил из поступков черных, и о том, что мне из них не понравилось. К числу добрых их поступков относятся: малое число несправедливостей — они самый далекий от несправедливости народ, ее их государь не прощает никому. Сюда относится (также) полная безопасность в их стране: ни путешествующий, ни оседлый житель в ней не боятся ни вора, ни притеснителя. К достоинствам их принадлежит и то, что они воздерживаются от захвата имущества того из белых, кто умирает в их стране, даже если бы это были огромные суммы. Они только оставляют это имущество в руках надежных людей из белых, пока не заберет его тот, кто на него имеет право. Из числа их достоинств — упорство их в молитвах и преданность им в собраниях; они по этому поводу бьют (за небрежение) своих детей. Когда наступает пятница, человек, не пришедший рано утром в мечеть, не находит (позднее места), где помолиться, из-за множества толп: их обычай таков, чтобы посылать в мечеть своего раба с циновками из ветвей дерева, похожего на финиковую пальму, но не дающего плодов. Достоинством их служат я их одежды, какие они надевают по пятницам, белые и красивые; даже если у какого-нибудь из них была лишь поношенная рубаха, он мыл ее и чистил и появлялся в ней в пятницу. Наконец, достоинство их — это рвение в заучивании наизусть великого Корана. Они надевают детям своим путы, когда обнаруживают небрежение в его заучивании, и не снимают эти путы, пока дети его не выучат…
К числу же дурных их поступков относится то, что прислужницы, рабыни и маленькие девочки предстают перед людьми нагие, с открытыми срамными частями… Дурно и то, что женщины входят к государю нагие, без покрывала на лице; и “его дочери (тоже) ходят обнаженными. Вечером 27 рамадана видел я около 100 невольниц, выносивших из его дворца еду нагишом, и были среди них две дочери Сулеймана — полногрудые, без покрывал на них. К плохому принадлежит и то, что в знак хорошего тона возлагают они прах и золу на головы свои; и то из шутовства при декламации (стихов) поэтами, о чем рассказывал я; и то, что многие из них едят мертвечину, собачину и ослятину…
… Мы остановились в большом селении, над которым стоит правитель из черных, достойный и совершивший хадж, по имени Фарба Мага… Он принадлежит к тем, кто был в хадже вместе с государем мансой Мусой, когда тот совершал хадж.[312]
Рассказ. Фарба Мага рассказал мне, что, когда манса Муса дошел до этого рукава (реки), с ним вместе был кади из белых, с куньей Абу-л-Аббас, прозванный ал-Дуккали. Султан пожаловал ему на его расходы 4 тысячи мискалей (золота). Но когда они прибыли в Мему,[313] кади пожаловался государю, что 4 тысячи мискалей были у него украдены из его дома. Султан призвал эмира Мемы и пригрозил ему смертной казнью, ежели эмир не доставит (ему) того, кто эту сумму украл. Эмир искал укравшего, но не нашел никого, ибо в этой стране нет ни единого вора. Он явился в дом кади, сурово допросил его слуг и застращивал их. И одна из невольниц кади сказала эмиру: “Ничего у него не пропало, просто он собственной рукою зарыл эту сумму в таком-то месте!” — и показала место эмиру. Эмир извлек золото, принес его султану и сообщил государю всю историю. Султан разгневался на кади и изгнал его в страну неверующих, которые поедают людей. Кади пробыл у них четыре года, потом государь вернул его в страну свою. А черные не съели кади лишь из-за белого цвета его кожи, ибо они говорят, будто поедание белого вредно, так как он не созрел, черный же, по их мнению, созревший…
Затем отправился я в город Мема… Мы остановились возле колодцев за пределами города. Потом из него мы направились в город Тунбукту… Между этим городом и Нилом 4 мили.[314] Большая часть его жителей — месуфа, носители лисама. Правителя города зовут Фарба Муса. Однажды я у него был, а он как раз поставил одного из месуфа эмиром над отрядом: он надел на того одеяние, тюрбан и штаны, все это — цветное, и посадил его на щит. А старейшины племени, из которого был” новый змир, подняли его над головами…
Из Тунбукту я поплыл по Нилу в маленьком суденышке, выдолбленном из одного дерева. Каждую ночь мы останавливались в селениях и покупали то, в чем нуждались из продовольствия и жира, за соль, пряности и стеклянные изделия…
Затем я выехал в город Каукау. Это большой город на Ниле, (один) из прекраснейших городов черных, из крупнейших и богатейших. В нем есть рис во множестве, молоко, куры и рыба. В нем встречается огурец ал-инани, коему нет равных. Средством платежа при продаже и покупке жителям служат раковины.[315] Так же поступают и жители Малли…
Потом из Каукау отправился я в сторону Такедды по суше, с большим караваном гадамесцев. Их проводником был совершивший хадж Вуджжин… значение этого имени на языках черных — “волк”…
Затем прибыли мы в область бардама. Это племя берберов; караваны идут только под их покровительством, и женщина в этом отношении имеет у них больший вес, нежели мужчина….[316]
Дома Такедды построены из красного камня; вода их протекает по месторождению меди, и поэтому ее вкус и цвет изменяются. В Такедде нет посевов, кроме небольшого количества пшеницы, которую едят купцы и чужестранцы. Продается она по цене в 20 муддов (из их муддов) за мискаль золота; их мудд. составляет треть мудда нашей страны.[317] Дурра же у них продается по цене в 90 муддов за мискаль золота… У жителей Такедды нет иного занятия, кроме торговли. Каждый год они ездят в Египет и привозят все, что там есть из красивых одежд, и тому подобного. У жителей — большой достаток; они гордятся множеством рабов и слуг, (принадлежащих им). И точно-так же поступают жители Малли и Айвалатена. Лишь изредка и за большую цену продают они обученных рабынь из их числа.
Рассказ. Когда я приехал в Такедду, то пожелал купить-обученную служанку, но не нашел ее. Потом кади Абу Ибрахим послал мне служанку, принадлежавшую одному из его друзей, и я ее приобрел за 25 мискалей…
Рассказ о медном руднике. Месторождение меди расположено вне Такедды. На нем копают землю и медь доставляют в город; в домах жителей ее плавят — это делают их рабы и слуги. Когда выплавлена красная медь, из нее делают слитки длиной в полтора шибра, одни из них тонкие, другие толстые. И толстые продаются по 400 слитков за мискаль золота, а тонкие продают по 600–700 за мискаль. Для жителей (Такедды) слитки эти служат платежным средством. На тонкие покупают мясо и дрова, а на толстые — рабов, слуг, дурру, жир и пшеницу.
Медь из Такедды вывозится в город Кубар в стране неверующих, в Загай и в страну Барну — последняя расположена в 40 днях пути от Такедды.[318] Ее жители — мусульмане; у них есть царь, имя которого — Идрис. Он не показывается людям и не говорит с ними иначе, как из-за завесы. Из этой страны привозят красивых невольниц и одежды.
312
Манса Муса I предпринял хадж в 1324 г. Он привлек большое внимание своим размахом, особенно в Египте.
315
Речь идет о мелких раковинах-каури, впервые упоминаемых в качестве платежного средства у ал-Бекри в XI в. Впоследствии служили едва ли не главным видом монеты при розничной торговле в основных коммерческих центрах Западной Африки.
316
Исключительно высокое общественное положение женщины в туарегском обществе в эпоху Ибн Баттуты сказывалось не только в вопросах охраны караванов.
317
Мудд — мера объема, равнявшаяся в Фесе примерно 4,32 л пшеницы (3,328 кг); позднее, к началу XVI в., мудд в Марокко составлял только — 3,62 л/2,786 кг пшеницы. Следовательно, в Такедде мудд в середине XIV в… мог быть равен 1,44 л, или 1,11 кг пшеницы.
318
Первое упоминание Борну (здесь — в форме “Варну”) в арабской географической литературе. Идрис — имеется в виду