Я не могу достать до верхней полки; он легко хватает стакан и вручает его мне, хвастаясь одной из самых завидных суперсил двухметровых людей. Я бормочу «спасибо», пока наполняю стакан водой из кулера.
– Мы так и не решили, почему расстались, – говорит он, прислоняясь к стойке напротив.
– Может, не стоит мудрить? Нам было слишком сложно встречаться и работать вместе.
– Это скучно, – говорит он. Как уместно, что мы не можем прийти к согласию. – Может быть, ты испугалась моей необузданной сексуальной энергии?
Я едва не давлюсь, когда отпиваю воду – настолько неожиданно это от него слышать.
Но как бы не так – я тоже могу играть в эти игры, особенно теперь, после алкоголя.
– А может быть, у тебя не получалось довести меня до оргазма?
– С этим у меня еще никогда проблем не было, – нисколько не смутившись, говорит он.
Оказавшись с ним наедине в этом затемненном помещении, я по-настоящему осознаю, насколько мала комната отдыха. Не стоило ему идти сюда за мной. Я бы взобралась на стойку и сама схватила стакан – коротышки отлично лазают по стойкам.
Но тогда бы он не стоял здесь, приняв одну из десяти своих самых бесячьих поз, уставившись на меня из-под поистине безупречных ресниц.
Алкоголь затуманил мой разум.
– То есть… по части секса у нас все было как следует, да?
Уголок его рта взлетает вверх.
– Может быть, у нас вообще не было секса.
Тут происходит нечто ужасное: я издаю совершенно нечеловеческий звук – фыркаю, смеюсь и сглатываю одновременно. Я отступаю, пока не ударяюсь лопатками о стену.
– Ты решила, что я по умолчанию со всеми сплю? – говорит он. – Неужели выдуманного меня было настолько легко затащить в постель?
– Боже мой, нет-нет-нет, – говорю я. – Просто… если бы мы встречались три месяца, то, наверное… То есть, может быть, и нет, но…
Теперь он улыбается во все тридцать два зуба, забавляясь моим бессвязным лепетом. Я подношу стакан воды к лицу, чтобы спрятаться. Свитер остался на рабочем столе, но мне жарко даже в тонкой черной футболке. Он как двухметровая тепловая пушка.
– Шай, – говорит он низким голосом, дразня меня. Он медленно подходит и отнимает стакан воды от моего лица, держа его на одном уровне с моим плечом. – Я польщен, правда.
Затем он аккуратно, аккуратно касается моей щеки холодным ободком стакана. Маленькое дружеское касание, из-за которого у меня случается сердечный приступ. Он убирает его, и я дотрагиваюсь пальцами до холодного следа на щеке.
Его взгляд такой пристальный, что мне на мгновение приходится закрыть глаза. Первая мысль – отойти, создать между нами дистанцию, но когда я пробую это сделать, то вспоминаю, что уперлась в стену. Не знаю, куда смотреть. Обычно я ему по грудь, но он ссутулился, и в полутьме изгиб его плеч такой мягкий. Он настолько близко, что, захотев, я могла бы до него дотронуться. Я наблюдаю за тем, как вздымается и опускается его грудь. Это безопасно. Во всяком случае, безопаснее, чем зрительный контакт.
«С этим у меня еще никогда проблем не было».
– Это хорошо, потому что сейчас мне как никогда хочется, чтобы пол разверзся и меня засосало в Адову пасть[19].
– Любишь «Баффи»?
– О да. Выросла на ней. А ты?
По крайней мере, ему хватает приличия немного смутиться.
– Смотрел на «Нетфликсе».
Ну разумеется. Ему двадцать четыре – он слишком молод, чтобы успеть застать «Баффи» в прямом эфире, нашпигованную рекламой.
– Под «выросла на ней» я имела в виду, что во время первых сезонов была, ну, знаешь, еще совсем юной и почти ничего не понимала… – Я со стоном прерываю себя, хотя рада, что разговор свернул с темы секса. – Господи, не заставляй меня чувствовать себя старой бабкой.
Смех из недр его горла превращает мои ноги в желе. Я чувствую этот рокот там, где мне совсем не хочется.
Все это вызывает очень много вопросов.
Именно это чувство застает меня врасплох больше, чем что-либо за сегодняшний вечер. Я и думать не хочу о том, чтобы заниматься с Домиником чем-либо, кроме шоу о наших псевдоотношениях. Я и думать не хочу о том, как он грубо смеется мне в ухо, прижавшись другими частями своего тела к другим частям моего.
И я правда не хочу представлять, как он снова подносит холодный стакан к моей коже.
Я сглатываю, прогоняя бредовые мысли. Трезвая Шай ни за что бы не стала фантазировать о Доминике Юне, стоящем прямо перед ней. Мое воображение слишком разнузданное, а годовая пауза только усугубляет положение.
Доминик возвращает мне стакан и выпрямляется. О. Только тогда я понимаю, как легко он мог бы заломить мне руки за голову, толкнуть к стене и рассказать, как именно журналистика спасет мир, прижавшись губами к моей шее.
19
В мифологии культового телесериала Джоса Уидона «Баффи – истребительница вампиров» (1997–2003) – подземная область, в которой граница между двумя измерениями – земным и демоническим – особенно тонка.