Поскольку военные методы решения проблем становятся все более и более рискованными, учитывая развитие вооружений, – применение вооружений заменяется игрой на нервах (при этом все понимают, что рано или поздно у кого-то они сдадут), а война настоящая заменяется боевыми действиями в тех сферах, где они раньше не велись. Великобритания разрабатывает новые способы коммерчески выгодной добычи нефти из сланцевых песков с канадских месторождений, по которым канадский доминион занимает первое место в мире, – это война или нет? Североамериканцы готовятся к коммерческому использованию технологии добычи попутного газа из угольных пластов, а Священная Римская империя ставит все больше огромных ветряков на европейской территории и открывает все новые и новые поля солнечных батарей в Сахаре – это война или нет? Российская империя строит первую в мире электростанцию, не уступающую по мощности крупнейшим атомным, использующую воду, превращенную в пар теплом подземных источников на Камчатке, – это война или нет?
Это – война, если не сейчас, то в будущем. Потому что война невозможна, если страны нуждаются друг в друге. Война начинается там, где нет торговли. В мире и так слишком много протекционизма, слишком много страха[83]. И если страны находятся полностью на самообеспечении – это путь к войне.
Ну ладно, оставим в покое экономику. Если в Голливуде снимают фильм, как русские солдаты врываются в дома и насилуют детей, – это война или нет? Если отправившихся на учебу в «лучшие британские школы для мальчиков» русских детей (чаще всего отправляли детей учиться за границу купцы, евреи и высокооплачиваемые служащие, дворяне считали это унижением личным и унижением страны) почти насильно записывают в дискуссионные клубы, где вместо любви к Родине забивают голову разным антирусским бредом, – это война или нет? Если на территории Афганистана почти легально выращивается опиумный мак, а гонконгские банки кредитуют контрабанду этой отравы в Россию, чтобы все больше и больше русских детей становились наркоманами, – это что такое? Если через границу переправляют листовки и прокламации, если русских студентов учат бунтовать и бесчинствовать, злоумышлять, в том числе и против Высочайших особ, – это как назвать?
Это самая настоящая война. Война невидимая, ведущаяся каждый день и час, война не за территорию – это война за души людей. Каждый, кто посмотрел фильм, где русский солдат насилует и грабит, каждый, кто воткнул в вену шприц с адским зельем, каждый, кто приобщился к содомскому греху, и теперь из-за этого будет меньше русских детей – все это наши потери, людские потери на ведущейся против нас войне. А цензура, контроль Интернета, уголовная ответственность за продажу запрещенных фильмов, книг и компьютерных программ – все это делается только для того, чтобы выстоять, чтобы защитить как можно больше живущих в нашей стране людей от ползущей по миру заразы.
Война двадцать первого века изменчива. Она не имеет ни начала ни конца, ее не объявляют и потом не подписывают мирных договоров и перемирий. Война касается всех и каждого, каждый – солдат на этой необъявленной войне. Военные угрозы перетекают в экономические, экономические – в компьютерные, и процесс этот движется в обе стороны. Иерархические, государственные образования почти беззащитны перед сетевыми, гибкими и изменчивыми структурами. Горе тому, кто не заметит этих изменений, кто почивает на лаврах давно выигранных кампаний и не готовится к новым. Нужно не только защищаться – но и нападать, наносить ответные удары. Для того чтобы защищаться, было создано несколько структур сетевого типа – комитетов. В армии, в купеческих гильдиях, наконец, в церкви – щит и меч в необъявленной войне. Военный комитет, названный «Клубом молодых офицеров» и занимающийся установлением, оценкой и разработкой методов силовой нейтрализации новых угроз, возглавил лично Цесаревич Николай.
Сейчас Цесаревич остановился перед строем военных, навстречу ему, печатая шаг, вышел начальник испытательного центра полковник от авиации (из поволжских немцев) Теодор (Федор) Манн.
83
Надо сказать, что русский рубль в этом мире не был конвертируемым и не менялся ни на одну валюту мира. Была так называемая «капитальная конвертация» – когда рубли обменивались на золото, а потом золото – на любую другую валюту мира. Российская империя не входила в Глобальный валютно-клиринговый союз, не входила в «Лондонскую лигу» (этакая мини-ООН, только без России). Все русские товары, в том числе нефть и газ, продавались только за рубли. Это защищало экономику от кризисов, хотя и сдерживало рост – не было спекулятивных денег (в РИ количество денег привязывалось к количеству золота). Однако экспорту это не мешало – при любом русском посольстве имелось отделение Русского экспортно-импортного банка, и, если, к примеру, приобретался русский самолет, оно выдавало кредит в рублях под очень низкий процент и принимало в уплату кредита местную валюту по кросс-курсу. В некоторых странах на операции с нашими рублями из-за этого был отдельный налог – для поддержки местной промышленности.