— Как я сегодня справился?
Он ответил не сразу.
— Мы не уверены, произошло ли вообще заражение. Вы так корчились после своей выходки, что наши клиенты сменили кресла, а пакет не забрали. Узнаем не раньше чем через пару дней.
— Простите.
— Всяко бывает.
Он встал.
— А где Дебош?
— В городе с Раздором. Вероятно, крушат какой-нибудь ресторан.
Он подошел к двери, отпер ее.
— Кто такой Ад? — спросил я. Вопрос выскочил прежде, чем я понял, что сказал.
Смерть небрежно обернулся и показал на потрепанную Библию на письменном столе.
— Гляньте вон там, — сказал он. — Откровение. Глава шесть, стих восемь.
СРЕДА
Смерть из-за невероятного стечения неудачных обстоятельств
Ничего не вижу.
Я в теплом, темном, дребезжащем пространстве. Слышу низкий, приглушенный гул.
Больно всему телу. Руки стянуты веревкой за спиной, ноги привязаны к рукам. Рот заткнут тряпкой, от которой воняет бензином и тавотом, вывалиться ей не дает изолента. Она обертывает мне голову трижды, врезается в кожу на лице и шее, дерет мне волосы, стоит лишь двинуться. Пот заливает глаза, бежит по щеке, стекает в теплое, темное, дребезжащее пространство подо мной.
И я кричу. Но сквозь тряпку, изоленту и низкий, приглушенный гул никто не слышит.
С тем же успехом я мог бы находиться в средневековом каменном мешке.
Открыл глаза.
Увидел мягкую, белую подушку и густой белый ковер, толстый ворс — почти на уровне глаз. Вновь мелькнуло ощущение чего-то знакомого. Я неохотно выпустил подушку из рук и перекатился на спину, сонно глазея в деревянные планки верхней койки. Протер глаза и сосредоточился на артексном потолке: плюхи сталактитов, что застыли, не докапав, белые звезды, скученные в безумные созвездия. Разглядел животных, и еду, и лица, и беспорядочное круженье солнц.
Не видел ничего.
Когда встал, голова у меня после сомнительного снадобья Мора все еще была слабая, по пути к платяному шкафу я потерял равновесие, споткнувшись на особенно толстом участке ворса и рухнул, задев письменный стол. От столкновения со столом покачнулась ваза с розами: я услышал, как она покатилась, и понаблюдал, как она падает на ковер у моих ног. Дополз до шкафа и вскарабкался по нему, как по скальной стенке, но дверцу открыл слишком прытко, ее кромка двинула мне по лбу прямо над переносицей.
Постанывая, выбрал себе футболку со словами: «ДРУГ СЕМИОКОГО АГНЦА™»[23] через всю грудь, первые попавшиеся трусы в цветочек и апельсинового оттенка носки, вышитые красными омарами.
Мода ходячих!
Облачившись и без всякого понятия, который час, добрался до столовой, хоть и не знал, застану ли там кого. Накануне я ел очень мало, и завтрак мне сейчас был необходим. Желудок у меня внутри несся на мотоцикле сквозь пылающий обруч.
Дверь оказалась закрыта, но я отчетливо слышал меланхолический голос Смерти:
— С нашими-то занятиями я вообще поражаюсь, как кто-то из нас ухитряется спать по ночам. Но еще больше меня поражает другое: Шеф желает, чтобы мы получали от этого удовольствие. Почему мы продолжаем все это делать?
Голос ответившего был громок, напорист и незнаком:
— Все, к чертям, было б, мля, куда хуже, если б мы не, вот почему.
Голод и легкое любопытство протолкнули меня в дверной проем.
Смерть сидел на своем обычном месте во главе стола. На нем было светло-серое кимоно и черные бархатные тапочки, вышитые черепами. Рядом с ним, на стуле, который накануне занимал я, устроился перезагоравший великан с гривой, как у Роналда Макдоналда, и с косматой рыжей бородой.
Смерть обернулся ко мне.
— Чувствуете себя получше?
— Все еще шатко.
— А это как случилось?
— Что, простите?
— У вас на лице. — Он махнул рукой в общем и целом на меня. — Над переносицей. Красное пятно.
— Ничего страшного.
Он кивнул и показал на толстяка с рыжей бородой.
— Это Раздор. — Ущипнул себя за ухо и добавил заговорщицки: — Слегка глуховат.
Незнакомец не обратил на это внимания: казалось, ему гораздо интереснее разглядеть меня во всех подробностях. Я ответил ему встречным вниманием. Пальцы у него по цвету и толщине походили на традиционные свиные сардельки. Брови — как дохлые гусеницы. Облачен в разнообразные оттенки красного: алая рубашка-поло с крупным золотым мечом, вышитым на нагрудном кармане, просторные багряные джинсы с рыжевато-розовым ремнем, бордовые носки до щиколоток и ярко-рубиновые спортивные тапочки. Он занимал каждый тугой дюйм своей одежды — гора мышц, крови и костей, толстые стены плоти.