Только через 5 часов с момента подрыва к месту событий прибыл водолазный бот. Несмотря на плохую видимость, противник обнаружил движение и открыл огонь по катерам и боту. Прикрываясь дымзавесами, катера продолжали работы. Вскоре были подведены шланги и подан воздух в VII отсек. Тем не менее все попытки открыть аварийный люк в VII отсеке не увенчались успехом из-за деформации верхней палубы кормовой надстройки. Вскоре был замечен воздушный пузырь, появившийся на поверхности воды в районе кормы Щ-323. Видимо, личный состав, поняв, что люк не открыть, произвел выстрел торпедой, чтобы освободить торпедный аппарат и подготовить его для выхода людей. Но наступал рассвет, а с ним и угроза прицельного артиллерийского обстрела группы спасателей. Этого можно было бы избежать, спланируй штаб КБФ постановку дымзавес, артиллерийские и авиационные удары по батареям противника. Увы, ничего этого предусмотрено не было и, чтобы не демаскировать место нахождения лодки, спасательные работы были прекращены, после чего катера вместе с водолазным ботом перешли в огражденную часть Морского канала.
Тем временем личный состав погибшей «щуки», ничего не зная об уходе катеров, начал выходить на поверхность. Первым вышел командир отделения трюмных старшина 1-й статьи Д.Д. Трубин. Выяснив обстановку и установив небольшую глубину пребывания лодки на грунте, он возвратился в VII отсек, чтобы сообщить об этом оставшимся, приободрить их и организовать выход. После этого начался выход на поверхность. Из 15 человек через различные промежутки времени вышли 11. Остальные же четверо, надеясь, что в скором времени лодка будет поднята, отказались от выхода и в конечном итоге погибли. Эта же печальная участь ожидала и девятерых вышедших – холодная вода и осколки вражеских снарядов делали свое дело. Лишь после 9 часов вечера находившийся в дозоре сторожевой катер КМ-44 подобрал двух оставшихся в живых матросов и тело погибшего Турбина[59]. В общей сложности вместе с Щ-323 погибли 39 подводников.
Летом 1944 г. уже после окончательного снятия нашими войсками блокады Ленинграда обе части корпуса погибшей подлодки поочередно были подняты спасательным судном «Коммуна» и поставлены к набережной Невы в районе 12— 13-й линий Васильевского острова. Останки личного состава, извлеченные из отсеков, со всеми воинскими почестями были захоронены в Кронштадте.
Для расследования причин гибели Щ-323 была сформирована специальная комиссия, которую возглавил командующий КМОР вице-адмирал Ю.Ф. Ралль. По горячим следам комбриг Верховский предпринял робкую попытку переложить всю ответственность за произошедшее на штаб ОВРа ЛВМБ. 2 мая он направил начальнику штаба КБФ докладную записку, в которой высказал свои замечания по поводу организации проводки. К ним он отнес отсутствие навигационного обеспечения перехода, выделение для проводки катеров и кораблей с неработающими компасами, отсутствие предварительного траления и бомбометания на всем пути перехода, плохое оборудование средствами связи командного пункта ОВРа, опоздания с выходом многих кораблей и катеров ОВРа на 15–20 минут по сравнению с планом и пр.[60] Эти аргументы учли, но по неофициальной традиции отечественных вооруженных сил вину в первую очередь инкриминировали самим пострадавшим.
Главным виновником гибели Щ-323 комиссия определила ее погибшего командира капитана 2-го ранга А.Г. Андронова, «допустившего самотек в управлении маневром корабля» и проскочившего точку поворота из-за отсутствия таблиц соответствия числа оборотов машин скорости корабля. Он же допустил дискуссию на мостике между штурманом дивизиона и штурманом подлодки, он же допустил «бесконтрольность штурманской службы в счислении»[61]. Другими виновниками признали начальника гидроучастка ЛВМБ капитана 2-го ранга С.С. Каташкова, отвечавшего за оборудование навигационными приборами и действия буксира «Социализм» и капитана 3-го ранга В.А. Полищука, который нарушил требования наставления на переход, запрещавшего обгон кораблей кроме случаев аварии. Военный совет КБФ возбудил ходатайство перед наркомом ВМФ о снижении Полищука в воинском звании и предании Каташкова суду военного трибунала. Ходатайство было поддержано частично – Каташков в июле 43-го был направлен в штрафное подразделение, где воевал до февраля 44-го, Полищук же не только не был снижен в звании, но уже 10 мая получил очередное – капитан 2-го ранга.
Значительная часть личного состава бригады и без всякого официального разбирательства определилась на счет истинных виновников трагедии.