– Как называется деревня? – спросил Дюрок.
– Аренсдорф, – ответил крестьянин на германском наречии.
– Здесь мы расположимся на ночлег, – произнес мой юный компаньон. Затем, обернувшись к крестьянину, задал свой неизменный вопрос: – Скажи-ка, не проживает ли поблизости барон Штраубенталь?
– Почему? Проживает. Барон владеет Сумрачным замком, – ответил крестьянин, указывая на темную башню, выглядывавшую из-за елей.
Дюрок завопил, словно спортсмен, который наконец-то добежал до финиша. Он, казалось, совершенно потерял голову: его глаза заблестели, лицо стало белым как полотно, губы сложились в зловещую ухмылку. Перепуганный крестьянин отпрянул в сторону. Дюрок прильнул к шее своего гнедого и вперил взгляд в высокую черную башню.
– Почему вы называете этот замок Сумрачным? – спросил я.
– Это название давно закрепилось в наших краях, – ответил крестьянин. – Черные дела творятся за стенами этого замка. Поэтому здесь и живет уже четырнадцать лет самый страшный грешник в Польше.
– Польский аристократ? – снова спросил я.
– Упаси Боже, польская земля не рождает таких негодяев, – ответил крестьянин.
– Француз? – воскликнул Дюрок.
– Все говорят, что он приехал из Франции.
– А он рыжий?
– Рыжий, как лисица.
– Да, да, это тот человек, которого я ищу, – закричал мой компаньон, задрожав от волнения. – Рука Провидения привела меня сюда. Кто еще станет говорить, что в этом мире нет справедливости? Месье Жерар, поехали скорее. Я хочу разместить людей на отдых, перед тем как нанесу визит этому человеку.
Дюрок пришпорил коня. Уже через десять минут мы стояли на пороге постоялого двора в Аренсдорфе, где солдаты должны были ночевать.
Конечно, все это было не мое дело. Я и представить себе не мог, чем все может закончиться. Россель был все еще далеко, но я намеревался проскакать несколько часов, пока не наткнусь на конюшню, в которой найду приют для себя и Ратаплана. Я выпил стакан вина и уже вскочил на лошадь, когда Дюрок выбежал из дверей и положил руку мне на колено.
– Месье Жерар! – прокричал он. – Умоляю, не покидайте меня!
– Дорогой друг, – ответил я, – если вы расскажете, в чем дело и чего хотите от меня, то я отвечу, смогу помочь вам или нет.
– Вы окажете мне неоценимую услугу, – ответил Дюрок. – Все, что я слышал о вас, месье Жерар, позволяет утверждать, что вы именно тот человек, которого я хотел бы видеть рядом сегодня вечером.
– Вы забыли, что я тороплюсь в расположение своей части.
– Вам все равно не удастся попасть в часть сегодня. А завтра вы уже будете в Росселе. Оставшись, вы окажете мне великую честь. Вы поможете мне в деле, которое касается моей чести и чести моей семьи. Однако должен вас предупредить, что дело это сопряжено с немалой опасностью.
Это был ловкий ход. Я немедленно спрыгнул с Ратаплана и приказал конюху отвести его в конюшню.
– Давайте зайдем в дом, – предложил я. – Там вы расскажете, что требуется от меня.
Дюрок провел меня в гостиную и захлопнул за собой дверь, чтобы никто не мог помешать нам. Он был высокого роста, и, когда встал, свет ламп заиграл на его искреннем лице и серого цвета мундире. Мундир необычайно шел Дюроку. Я чувствовал, как во мне растет симпатия к нему.
– Постараюсь рассказать все в нескольких словах, – вымолвил он. – Если я еще не удовлетворил ваше естественное любопытство, то лишь потому, что тема слишком болезненна. Мне стоит немалых усилий даже вспоминать об этом. Однако я не могу рассчитывать на вашу помощь, не объяснив, в чем, собственно, дело.
Вам следует знать, что мой отец был известным банкиром. Его звали Кристоф Дюрок. Его убили во время сентябрьской резни. Как вам известно, толпа захватила тюрьму, выбрала трех так называемых судей, которые выносили приговоры несчастным аристократам. Осужденных затем выбрасывали на улицу, где их разрывали на куски. Мой отец всю свою жизнь помогал бедным. Многие явились в суд и дали показания в его пользу. Отец находился в горячке. Его полумертвого принесли в зал суда на одеяле. Двое судей были готовы оправдать отца, но третий – юный якобинец{24}, чье могучее сложение и жестокие помыслы сделали его лидером, собственноручно вытянул отца из зала, долго пинал бесчувственное тело тяжелыми сапогами, а затем швырнул на растерзание толпы. Смерть отца была настолько ужасной, что даже сейчас я не могу говорить о ней. Как видите, отца убили незаконно, ведь даже по их нечеловеческим законам двое судей оправдали его.
Когда закончился хаос, мой старший брат стал искать того человека – третьего судью. Я тогда был еще ребенком, но, поскольку дело касалось всей семьи, разговоры велись при мне. Имя убийцы – Карабен. Он состоял в гвардии Сантера{25} и был известным дуэлянтом. Однажды иностранка, баронесса Штраубенталь, предстала перед якобинцами. Карабен пообещал ей свободу в обмен на деньги и состояние. Он женился на ней, взял ее имя и титул и сбежал из Франции, когда пал Робеспьер{26}. Мы не имели ни малейшего понятия о том, что случилось с ним далее.
24
25
26