[2]
Спешит туда, куда и мы..."
...Печально-памятно-известный,
один такой на целый свет...
Куда ты прешь, дурак железный?
Опять за мной? А может, нет?
Забудь меня, и я забуду
мерцанье узкого штыка...
Неужго мало, что повсюду
лежат суровые снега?..
А снег от люльки и до гроба
навек слезинками прошит...
Но вновь "Столыпин" крутолобый
за дальней рощицей кричит.
Читатель мой! Не плачь напрасно
на шпалах трудного пути...
Надейся вечно и всечасно на то,
что будет впереди.
Хоть вдоль дороги много хлама,
на семафорах чья-то кровь...
Но скоро станция "Светлана",
за ней "Наташа" и "Любовь"...
Лучи торжественные брызнут
сквозь перекрестия берез.
И на подходе к коммунизму
"Столыпин" рухнет под откос.
Ну, а пока что, а пока что
по штыковому декабрю
идут два поезда бесстрашно,
идут они ноздря в ноздрю.
Лишь иногда "Столыпин" мыкнет,
на миг запрячется во тьму...
Ребята думают: "Привыкнем!"
И привыкают ко всему.
На полустанках выбегают –
кто в полушубке, кто раздет, –
овчаркам хлеба предлагают,
а конвоирам – сигарет.
Но враз туман закроет небо, –
предвестье холода и вьюг....
И не берут овчарки хлеба
из чистых юношеских рук.
Ах, елки-палки, палки-елки...
Ах, как блестят в вагонах полки!
Вагон двенадцатый мотает...
Алеша книжечку читает.
О том, как Петя из-под Вятки
и с ним Сережа-весельчак
в тайге поставили палатки
и долго жили натощак.
Водичкой мылись не горячей,
на ужин, правда, кипяток...
Потом влюбились в сибирячек
И стали строить городок.
Алеше хочется влюбиться,
испить водицы из ковша...
Душа у парня петушится
и кукарекает душа.
В окно видать на повороте:
"Столыпин" тащится в угон...
Алеша вроде и не против:
он с детства знает про закон...
Под озорной гитарный лепет
уральский сдвинулся туман...
Прошли Барабинские степи,
и начинается урман.
Тайга, тайга, да и не просто,
а вековечная тайга...
На стометровые откосы
взирают кедры свысока.
...Однажды утром грянул иней –
свирепый, радостный, шальной!..
"Столыпин" был мертвяще синий,
а стал хрустально-кружевной...
...Однажды шарился по склонам медведь –
не плюшевый, живой!..
И долго-долго вслед вагонам
махал тяжелой головой...
...Однажды – ночь пленила мысли...
Стоянка – час, а может, век...
И ровно в полночь грохнул выстрел,
и кто-то вымолвил: "Побег!"
Но скоро колокол забрякал,
"Столыпин" тронулся: ту-ту!.
Лишь два солдата да собака
ушли по следу в темноту.
...Вагон двенадцатый мотает.
Снежинки тянутся на свет...
Алеша больше не читает.
Алеша спит. А может, нет...
Он, может, тихо усмехнулся,
припомнив маму над шитьем...
А может, мысленно вернулся
туда, где грохнули ружьем.
Да-да, туда, на лютый холод,
в таежный сумеречный дым!..
Да-да, туда!.. Ведь он же молод,
нетерпелив, неукротим...
Непобедим в отваге жаркой...
В руке – проверенный наган...
Сквозь ночь за бешеной овчаркой
Алеша мчится по снегам.
Открыта грудь легко и гордо,
свистят снежинки у лица...
Тайга бетховенским аккордом
встречает нового бойца.
А он с корчагинским оскалом
идет по свеженьким следам...
Они ведут к далеким скалам
и пропадают где-то там...
Но вот заныла сталь нагана,
под сапогами крикнул снег...
И вдруг из снежного кургана
предстал угрюмый человек.
Попался, гад, на тропке узкой! –
Наган взлетел над головой...
Не бей, Алеша, это русский,
он наш, отечественный, свой...
Смотри: он тоже может плакать,
истосковавшись по огню...
И не грызет его собака:
узнала в нем свою родню...
Ты любишь музыку и женщин?
Закат в лазоревой степи?..
Ты любишь "братьев наших меньших"?
Тогда и этого люби!
Живут экранные герои
в душе у каждого из нас...
Они друг другу ямы роют
и умирают напоказ...
Кого-то шпагой протыкают,
растляют маменькину дочь...
А здесь – всего лишь убегают!
Да так, чтоб знала только ночь...
Вот эти рыцари успеха
уходят в вечность без следа,
хоть им капканы – не помеха
и волчьи ямы – ерунда!
Однажды... (Девочки-девчонки!
морскому кланяйтесь царю...)
пацан на маленькой лодчонке
уплыл из Диксона в зарю.
Однажды... (Мамонька-мамаша!)
винтовка – бух! капкан – ба-бах!..
Но два суворовские марша
он полз с капканом на ногах!
...Вагон двенадцатый мотает,
в вагоне тьма, как в шалаше...
Алеша истины листает
в своей неопытной душе.
Друзья мои! Составы мчатся...
Но пусть домчатся, так и быть.
Ведь долго сказки говорятся, –
боюсь оскому вам набить.
Прощай, уютная пижама!
Да здравствуй, шуба из бобра!..
Открылась станция "Снежана"
как раз к исходу декабря.
Состав вдоль станции разлегся,
средь синих елок да берез...
Ну, а "Столыпин" поволокся
куда-то влево, за утес.
Вот так всегда – восток и запад,
звезда и крест, огонь – вода...
Пути расходятся внезапно –
тебе – туда, а мне – туда...
Наш век – палач... На пытку едем!
Напрасно льстим мы палачу...
Нам не сойтись на этом свете,
а уж про тот-то я молчу.
...Седой утес стоит, сутулясь,
над мерзлым телом Ангары...
Палатки яркие взметнулись,
запели жадные костры.
Но всем в палатках не лежится, –
такой момент! такой народ!..
Душа Алеши петушится!..
К тому же завтра – Новый год!
Идет веселая работа,
рука шаманит на струне...
И кто-то банки от компота
уже развесил на сосне....
Другой – серебряную ложку...
А вот богатенький грузин
повесил "трешку", и матрешку,
и настоящий апельсин!
Бутылка с надписью "Горилка",
и в ней горилка так чиста!..
А выше всех висит бутылка
с наклейкой "Спирт". Она пуста.
Под звук гитарного напева
и от восторга не дыша,
стоит языческое древо,
цивилизацию держа.
Какая честь сосне печальной!..
Завидуй, дуб! завидуй, граб!.. –
Сосна интернациональна! –
сказал подвыпивший прораб.
...Гуляют мысли вольным стадом...
За нами Родина-страна!..
Мороз – под сорок! Звезды рядом!
И под рукой – стакан вина...
Гармонь развернута пошире,
уж надо шире, да нельзя...
Уже шаман всея Сибири
к вам набивается в друзья...
Хоть взгляд его всегда холодный,
хоть он и брызгает слюной, –
но вы не бойтесь: он беззлобный,
такой наивный и смешной...
Ему и быть нельзя веселым:
он – дух! Фантазия! Полет!..
Но завтра вместе с комсомолом
пойдет долбить ангарский лед.
Неутомим колдун в работе...
Ему и стыдно уставать...
А заработанную сотню
придет к тебе же пропивать.
...Налей вина! Включи туманы!
Мы наших судеб пастухи...
Уходим в звезды и в романы,
и в вознесенские стихи!..
Алеша спирт, как пламя, выпил,
и видит сказку наяву:
звенит луна, прошел "Столыпин"...
Пустой. Веселый. На Москву...
Блестит палаточная стенка,
звезда-как будто у плеча...
Наташа – омская студентка –
его целует сгоряча...
И вдруг... (Всегда такое разом.)
И вдруг... (Всегда такое вдруг.)
Шаман повел нетрезвым глазом
и жарко выдохнул: – Каюк!..
Руками воздух рвет на клочья,
шагнул вперед, упал назад...
"У вас покойник будет ночью!
Мне это духи говорят!.."
Шаман дрожит и дышит мелко,
и рот, как вечная дыра...
Ударил в звонкую тарелку
и побежал вокруг костра...
Бежал легко, клыки оскалив,
свистя, как плетка или прут...
"Лесные духи мне сказали!..
Лесные духи не соврут!..
Они следят за обреченным,
предупреждают наперед,
что будет белый драться с чевернуться
"Столыпин" (сленг) – поезд для перевозки заключенных, названный по имени П.А. Столыпина, великого русского реформатора, бывшего министром внутренних дел.