Иродион Евдошвили
(1873–1916)
Переводы А. Гатова
Друзьям
К испытаньям наготове
Все вперед, друзья, вперед!
Пусть на теле клейма крови
И с чела струится пот!
Все вперед, друзья! Невзгоды
На пути у нас кругом.
Знамя правды и свободы
В муках гордо пронесем.
Если кто из нас владыке
Поклонился, подхалим,
Стыд ему, и срам великий,
И презрение таким!
Пусть, пред сильным пресмыкаясь,
Лижут пятки языком
И смеются, наслаждаясь,
Слыша братьев стон кругом.
Их, изменников, осудит
Будущего приговор,
Их могилу не забудет
Ни презренье, ни позор.
Мы, друзья, перед кумиром
Не склонялись никогда.
Битва будет нашим пиром,
И надежда нам — звезда.
В наше время непогоды
Будь решительным, иди!
Знамя братства и свободы,
Знамя правды впереди!
Прощание приговоренного к ссылке
Нет у меня здесь пристанища, дома.
Там, куда сослан, их тоже не будет.
Но и на жесткой тюремной соломе
Родины имя звучать во мне будет.
Здесь у меня сладкой не было жизни.
Там ее тоже не будет. Одна лишь
Будет мечта о далекой отчизне —
Острой тоски неизбывная залежь.
Буду я помнить всегда содроганья
Родины, злыми врагами казнимой,
Вопли, и крики во сне, и стенанья.
Так написал и поэт о любимой:
«Родина стала нарядной рабыней».
Ну, так прощай же, мой Кавкасиони[155],
Ширь Алазани[156] спокойной нашей,
Скал и лесов отраженье в Риони[157].
Долы широкие, мощные горы
Я не забуду. Прощай, дорогая!
Вспомню тебя я прекрасной и скорбной,
Раненой мыслью к тебе улетая.
В утренний час и зарею вечерней
Встретит мечта на горах озаренный
Крест и багрец окровавленных терний —
Встретит Голгофу на Кавкасиони.
Что же еще, мой цветок? Ты слыхала
Все, что тебе я сказал на прощанье.
Как на груди твоей роза пылала,
Чье мы изведали очарованье!
Помню ручьев голубых лепетанье,
Рожь золотую и птицу в полете.
Ветер унес мой цветок, и в тумане
Кружится он и увянет в болоте.
Призрак цветка! Но тебе не зазорно,
Родина, львиное сердце не пряча,
Скрыться, как птица в кустах, когда черный
По небу ворон проносится мрачен.
Ну, так прощай! Так печально и сиро
Сердце, и скорби оно не избудет,
Что на груди моей родины лира
Петь и звучать уже больше не будет.
Валериан Гаприндашвили
(1889–1941)
Полине де Виардо
Сонет
И чем одно из них нежнее
В борьбе неравной двух сердец,
Тем неизбежней и вернее,
Любя, страдая, грустно млея,
Оно изноет наконец…
До смертного конца он был тобою ранен,
Как ваза хрупкая, безмолвно он страдал:
Певец Базарова, великий северянин,
Поклонник вечных грез и вечный твой вассал.
вернуться
159
Стр. 379.