Почему бесприютным ланям суждено в пустынях бродить?
Взор их томный красой затмили прихотливо очи твои!
Погубили, сломив Фурката, и повергли его в недуг
Стан твой, родинки, чудный облик и два дива — очи твои!
Нет благонравной
Перевод С. Липкина
Нет в мире благонравной ни одной, — горю, твой раб!
Увидев пери, стал я диваной[307], — горю, твой раб!
Ты пери? Или гурия в раю? Иль серафим?
Ты прелестью пленила неземной, — горю, твой раб!
Я странник, я в развалинах живу, сосед совы,
Будь милостива, сжалься надо мной, — горю, твой раб!
Тебя увидев, другом верным стал твоей любви,
Пока не обезумел я, больной, — горю, твой раб!
Кто вправе хвастаться, что он влюблен, влюблен в тебя?
Один лишь я пленен, пленен луной, — горю, твой раб!
С печалью тайно связана душа, с тоской слилась,
Боль стала для меня сестрой родной, — горю, твой раб!
Я вспоминаю, розу увидав, твои уста,
И отнял кровь мою цветок степной, — горю, твой раб!
Ах, почему цветы к твоим ногам не упадут?
Когда в саду гуляешь ты весной — горю, твой раб!
Да станет мотыльком моя душа, а ты — свечой:
Приди же, озаряя мрак ночной, — горю, твой раб!
Эх, жизнь моя прошла, я не достиг своей мечты,
Несчастней всех, и в холод я и в зной горю, твой раб!
Из букв-жемчужин имя нанизав своей луны,
Фуркат поет: «К чему удел иной? Горю, твой раб!»
О, доколе ж?
Перевод С. Липкина
О, доколе ж мне в разлуке будешь душу жечь пожаром?
Пощади же, если любишь, не предай жестоким карам!
Впрямь, зачем тебе павлином красоваться средь развалин?
Даже совы не летают над моим жилищем старым!
Где бы я тебя ни вспомнил — облик твой, подобный розе,
Там мне сад и там — цветник мой, розы рая рдеют жаром.
Сколько ты меня ни мучишь, о жестокая шалунья,
Никогда не станет силы притерпеться мне к ударам.
От моих ночных стенаний даже небо пооглохло,
Ты ж меня не хочешь слышать, хоть кричу в терзанье яром!
Усмири поток стенаний, крик услышь, будь справедлива, —
В странах красоты султаном ведь зовешься ты недаром!
О, к твоим кудрям прильнуть бы, — и тогда мои ресницы
Послужили б вместо гребня их красе и дивным чарам!
Не сдержала ты посулов, вдребезги обет разбила, —
Эх, Фуркат, свои надежды ты растратил, видно, даром!
Пылать меня ты научила
Перевод С. Липкина
Пылать меня ты научила в огне разлук по вечерам,
Но ты светильником свиданий сияешь радостным пирам.
Нет, не тюльпанами — скорбями усеяла ты грудь мою,
И стала садом степь страданья и уподобилась коврам.
Жестокости вонзила жало ты, солнцеликая, в меня,
Окрашен мир моею кровью, как жарким солнцем по утрам.
Ресницы стрел в меня метнула, лук натянув своих бровей, —
По воле собственной я гибну, грудь подставляя остриям.
Не так была война сурова меж христиан и мусульман,
Как у тебя — с моей любовью: мучительнице стыд и срам!
О сердце, сердце, ты страдаешь у стройной лилии в плену.
Где кипарис? Где ирис нежный? Где путь к пленительным дарам?
В сеть превратилась грудь Фурката: шалунья подняла свой меч, —
Да будет эта сеть как панцирь, что надобен богатырям!
Лишь вспомню
Перевод Ю. Нейман