Береги честь
Настоящие джигиты честь мужскую не уронят.
Боязливый муж отважным, непреклонным стать не может.
И подчас родного брата нам дороже посторонний,
Если брат твой равнодушный про тебя узнать не может.
Изначально всем живущим предназначен путь особый.
Часто близкие бывают полны зависти и злобы.
Шарлатаны заболевших не излечат от хворобы, —
На себя такую смелость неуч-знахарь брать не может.
Принимать гостей хозяин, как велит закон, обязан.
Тот, кто это не исполнит, тот презрением наказан.
Назову того алмазом, кто священной клятвой связан, —
Он ее от всех скрывает и друзей предать не сможет.
Сеиди всегда на тое[333] щедро гостя угощает.
Всем поделится, но тайны никому не разболтает.
Он единственной любимой Хатиджу свою считает
И возлюбленной другую никогда назвать не сможет.
Стало больше
Друзья, худые времена, —
Несчастных вдвое стало больше.
Душа правителей темна,
Творящих злое стало больше.
Забыв, что близок Страшный суд,
Пирует праздный лизоблюд.
За деньги совесть продают —
Лжи и разбоя стало больше.
Мир — двор нечистый, проходной —
Живет наживою одной.
Таких, что даже в пост святой
Творят срамное, стало больше.
Пойми взволнованным умом:
Невзгод все больше с каждым днем,
Клеветников, что лезут в дом,
Грозя бедою, стало больше.
Сердца невежд развращены,
Страдает правый без вины.
Жестоких ханов у страны,
Увы, не скрою, стало больше.
Ох, Сеиди, померк твой взгляд,
Народ походит на ягнят.
Волков, что нас пожрать хотят,
Кичась собою, стало больше.
Спина скакуна
Когда в снаряженье садишься верхом,
Как трон Сулеймана — спина скакуна,
Покрыта атласным она чепраком,
В шитье златотканом спина скакуна.
Домчится до цели джигит верховой,
С конем породнился наездник лихой.
Мир занят порою нечестной игрой,
Но в нем безобманна — спина скакуна.
Кто немощен был — исцелится в миг,
На скачках он высшего счастья достиг,
Под ним не тюльпаны, не райский цветник —
Блаженства поляна — спина скакуна.
«Ну!» — крикнешь, бывало, на скачках гоня,
И в конском глазу полыханье огня.
Сто тысяч верблюдов не стоят коня —
Столь сердцу желанна спина скакуна.
Люблю я отменную конскую стать,
Весь мир за коня мне не жалко отдать,
Случалось мне в трудном походе устать —
Была неустанна спина скакуна.
Конь в битву джигита, как ветер, несет.
С налета противника грудью собьет.
Но пусть на привале твой копь отдохнет,
От пота туманна спина скакуна.
Твой конь благороден, коль едешь верхом,
Не смей никогда помышлять о плохом,
Прекрасны и горы и долы кругом,
Но сад Гюлистана[334] — спина скакуна.
Мы — дети греха, многогрешны подчас,
Но скачка мой дух очищала не раз,
Речет Сеиди, завершая свой сказ:
Достойна дестана спина скакуна.
Роза
Зажегся утренний восток, и жарко заалела роза.
Ты, соловья поймав в силок, певца не пожалела, роза.
Мир вешним солнцем обогрет, царит везде зеленый цвет —
Святоша и сухой аскет хотят, чтоб облетела роза.
Весной мой сад затрепетал, расцвел, защелкал, засвистал, —
У соловья покой пропал, бедою стать сумела роза.
Когда беспечный пир пойдет и кравчий чару поднесет, —
На дне вдруг розово блеснет своей красою зрелой роза.
Ей, подружившейся с огнем, негоже знаться с вороньем —
Им опозорить нипочем тебя, цветок несмелый, роза.