Куда же унесло великолепье ваше,
Где ветра шум лесной, какого нету краше;
Когда вдруг листья все в том чернолесье пели,
А сосны старые трещали и скрипели;
Где ваши птицы, пташки и пичужки,
Чей щебет слушали здесь на любой опушке;
Где ваши звери, где лесные их дороги,
Где все их логова, и норы, и берлоги?
Исчезло это все — стоят в просторах голых
Лишь сосен несколько, кривых и невеселых.
И солнце зло печет, вокруг пустырь покатый,
Сухими ветками и шишками богатый.
С тревогой на пустырь глядишь, ища сравненья,
Он с пепелищем схож — ты скажешь, без сомненья.
Как будто бы пустырь возник на том же месте,
Где город некогда погиб от вражьей мести.
Бывало, в лес идешь — глаза прикрой, такая
Отрада в душу льет, до сердца проникая.
Невольно думаешь, тот аромат вдыхая:
«В лесу ли я стою иль в небе, в кущах рая?»
Куда ни кинешь взгляд — зеленая завеса.
Понюхай — сразу нос щекочет ласка леса.
Где ни прислушайся — веселый шум услышишь,
Ты чувствуешь покой — весельем леса дышишь.
Постели мягких мхов разостланы в покое,
Они влекут, ступи — трепещут под ногою.
Вокруг полно кустов, как рута, изумрудных,
Там — алых ягод блеск и черных ягод — чудных.
В усадебках своих грибы, как в царстве сонном,
На фоне розовом, белесом иль зеленом.
Лисичек личики сквозь трещину желтеют,
Над мшистой простыней стыдливо щеки греют.
Грибов-подлипков здесь тарелки на опушке,
И кочками в траве, надувшись, спят свинушки.
Под елью — рыжики, семья в семью врастая,
Сморчков же — в сосняке из мерзлых комьев — стая.
А серых, голубых и сыроежек красных —
Как много здесь растет, веселых и прекрасных!
Масленок медный цвет в кустах у стежки светел,
Как кубки кверху дном, — Мицкевич их отметил.
Ольховики — в ольхах, опенки — в пнях черненых;
Между сухих стволов, меж щепок — шампиньоны.
Вот мухомор рябой и слизкий груздь, средь многих
Поганок и грибов без имени, убогих.
Их люди не берут, и зверь их грызть не будет,
Их разве скот в лесу потопчет и забудет.
Размякнут и сгниют, и сок их растечется,
Тот плодородный сок в зеленый круг сольется.
Всех выше боровик — и песенки словами
Его мы назовем: «Полковник над грибами».
Спесивый, толстый, он встает, широкогрудый,
Могучий, над собой с поливой поднял блюдо.
И быстро в рост идут породы те грибные,
Здесь красный, белый гриб, а там грибы иные.
Зеленый можжевел — кусты его, как грядки,
И зайцы в нем лежат, гнездятся куропатки.
Кусты, как с бородой, с травой, на них висящей,
И светится насквозь от частых просек чаща.
Жилье себе ольха по краю выбирает,
Орешник, ветвь тряся, орехами играет.
Их солнце вырастит. А ветлы над долиной,
Над серебром ключей укрыты тенью длинной.
С крушины каплет кровь. Смородина вдоль Шлаве[99]
Краснеет на кустах, в болот седой оправе.
Куда ни посмотри: лес белый встал горами.
Пашлавис[100] окружен им, словно камышами.
Осины здесь дрожат Жальтичи[101] вечным страхом,
Всю жизнь дрожат они, пока не станут прахом.
Берез, дубов стена вкруг елки так сурова,
Жальтене[102] словно здесь скорбит о муже снова.
Где алая всплыла, взамен молочной, пена,
Жальтене, образ свой переменив мгновенно
В отчаянье сама тут обернулась елью,
Плащи густой листвы детей ее одели.
вернуться
101