Екатерина Годвер
Солдаты
А казалось бы – не Помпея и не Содом.Но опять в ночи взрывается чей-то дом.Только думаешь: «Господи, чтоб не зря…Отведи глаза, наведи снарядМимо спящих – на адресата…»И который век – всё подряд, подряд,От январской стужи – до декабряВсё идут солдаты.
Через «нет», «не надо» и «не могу»,В ковылях по пояс, по грудь в снегу,На броне – по сёлам и городам.Закипает асфальт и дрожит Орда,И склоняется ось земнаяПеред ними, заржавлена и худа.Но они всё идут и идут туда,Где пожаром закат пылает,
Где огонь в печи, где вино и хлеб.Отступает Нюкта, молчит Эреб.Мертвецы садятся за общий стол:Легионы глядят сквозь туман густой,Крестоносцы и санкюлоты…Человек человеку – известно кто;Вновь заходит история на виток,Не щадя кого-то.
Нет конца и края; а правда – там,Где змеёй в траве пролегла черта.Есть свои. С чужих – невеликий спрос,А змея шипит и кусает хвост,Но в огне пожарищВыбор ясен, даже когда непрост.По весне пойдёт, что посеем, в рост.Победим, товарищ!
«Сквозь анилиновый хай-тек…»
Сквозь анилиновый хай-текИз каждой слободыУходят люди в белый снег,Уходят в чёрный дым.
И как сто лет тому назад,Как тысячу долой —Сочатся миром образа,А дерево – смолой.
И плачет кто-то. Пишет блог,В сердцах клянёт судьбу…Сочится кровью на сапогСедьмая пядь во лбу.
Огонь горячим языкомКасается небес.Солдат штурмует Белый дом,Штурмует чёрный лес,
Клубится дым, кипит водаВ походном котелке,Встаёт счастливая звездаВ прекрасном далеке.
«Иноземная литера…»
Иноземная литераВпредь на наших руках.Кто с Москвы, кто из Питера,Из мордовских ИК —
Мы родное отстаиваем,Возвращаем назад:От царя – и до Сталина,И до самых Карпат.
Кто за лентой под пулями,Кто в глубоком тылу.Нас словами ходульнымиНе удержишь в углу,
Нам – снега подвенечные,Разнотравья рушник…Наша жизнь скоротечная —Огнедышащий МиГ.
Нам – любить и надеятьсяОт креста до креста.Наигрались в индейцев мы,Досчитали до ста.
Нам – изрытый кавернамиДом во все времена.Нам – цена непомерная…Это мира цена.
«Я держусь за воздух. Воздух сер…»
Я держусь за воздух. Воздух сер,Залепил глаза оконной пылью.Под гаражный рок небесных сферПляшет и глумится камарилья.
Воздух сух. Ни вздоха, ни слезы,Звуки повисают, гаснут, стынут.Непослушен русский мой язык,Говорит со мною на латыни.
Говорит: cogito ergo sum,Vincit qui se vincit in victoria[1].Волки воют в сумрачном лесу,Неудобно пишется история.
Тесен мир, как комната тесна,Никому не выйти из сюжета.Вот такая Русская Весна,Снежное безжалостное лето!
«Живущие с фигой в кармане…»
Живущие с фигой в карманеСчитают часы и рубли.Ничто не зовёт и не манит,Ночами ничто не болит —
Лишь режут глаза до ознобаЧужие, нескладные «я»,Которые любят до гроба,Которые насмерть стоят,
Которые смеют бороться,Искать, не сдаваться, найти.Горит златокудрое солнцеНа каждом запа́сном пути.
И каждый сочтён и отмечен;От каждого – всем – по любви…Но фига сжимается крепче,Да зеркало рожу кривит.
«Майор Александр Иванчев…»
Майор Александр ИванчевЗаходит на цель.В зелёной траве одуванчикГорит как солнце.
Воздух разъят крыломРаспополамлен,Плещется под сопломПламя.
Майор вспоминает из книжкиДетский стишок.Таня, Бычок, Мишка.Всё у вас хорошо?
Год сгорает за два,Брешут приборы.Трава у дома, траваМстится майору.
Зубы сцепив, ИванчевТерпит двенадцать gОн не может иначе.Не отступать же?
Пластик клавиши пускПальцем продавлен,Сумеречен и тусклЦвет яблоневый.
Не унывай, майор.Многая лета!Пробьёт впотьмах коридорНаша ракета.
Герой
Был снег вторичен, неглубок.Шёл год под стать ему.Тезей укладывал клубокВ походную суму.
Он был не воин, не солдат,Он не любил людей.Умён, немолод, бородат —Герой на чёрный день,