Аноним
Кисекбаш, или Сказание об отрубленной голове
Заведем-ка речь со слова «бисмилла»,
Чтоб и днем и ночью с нами был Алла,
Чтоб нам истина сияла с высоты,
Чтоб нам вечно быть в общине Мустафы,
Чтобы стала повесть краше и мудрей,
Чтоб возрадовались ей сердца друзей.
Полон дивными делами этот свет,
Одному ж подобья не было и нет:
«Свят Али! — сказал однажды в горних Бог. —
Духом крепок, сердцем чист, душой широк.
Львом Своим Я разве зря его зову?
Мощь его теперь проверю наяву».
Сразу слово запросилось на язык:
Да поможет нам Всевышний — Он велик!
Раз Пророк сидел с четверкою святых[71]
Тридцать тысяч стойких было возле них.
Все внимали, благолепия полны,
Лик Пророка им сиял светлей луны.
Вдруг меж них одна, без тела, Голова
Появилась и взрыдала, чуть жива.
Всех поверг в душевный трепет скорбный вид:
Где же тулово утратил сей шахид?
Борода сверкала чистой белизной.
Очи слезно обозрели круг святой,
И Глава от горя ликом пала в прах,
Вознесла мольбу Пророку, вся в слезах.
Обмерла душа его, но встал с земли
Лев Аллаха, светоч праведных — Али.
К Голове стопы направил, чтобы мог
Разглядеть ее во всех чертах Пророк,
Как ни силился могучий, ни на пядь
Эту Голову не смог он приподнять.
Поразились все, — а диво говорит:
«О Пророк, Али не знает, что творит!
Пусть он мне не причиняет лишних мук:
Чтоб поднять меня, ему не хватит рук,
Если б тысяча таких, как сам Али,
Силачом единым сделаться смогли,
Всею мощью совокупной ни на пядь
Не сумели б эту тяжесть приподнять!
Ибо я, узрев однажды Божий Лик,
Был и в чаяньях, и в помыслах велик,
День и ночь взывал я к Богу — и в делах
Неразлучно пребывал со мной Аллах.
Пятьдесят раз совершил я хадж святой,
Бедных-нищих утешая добротой.
То носил меня скакун, а то я сам
Божьим чудом возносился к небесам,
Божьим Именем спасался сотни раз,
С Моисеем отправлял порой намаз,
То меж ангелов я жил в краю ином,
То в миру — в привычном образе земном.
Град лучистый был отчизною моей,
Хызр Ильяса[72] числил я среди друзей.
Сын чудесный и жена — они вдвоем
Утешеньем были мне в дому моем.
Тело съел мое и сына страшный Див.
О Посланник, помоги, добро явив!
Див в колодец утащил мою жену,
В горе этом сколько дней я не усну.
Коль не явишь милосердья, о Пророк,
За тебя не помолюсь в последний срок!»
Рек Али: «О Вестник Бога, я схожу,
Зульфикаром[73] печень Дива поражу.
Иль погибну, или не спущу врагу —
Коль Всевышний подсобит, я все смогу,
Я спасу из вражьих лап жену и мать.
Если нет, то мне Дуль-Дуля[74] не седлать,
И в кругу мужей достойных мне не быть,
И мужских молитв вовек не возносить».
«Не ходи, — сказал ему Пророк любя, —
Пропадешь, Али, утратим мы тебя».
Рек Али: «Стезя ложится, о Пророк,
Жизнь ли, смерть — пускай теперь решает рок».
Зульфикар в руке — Али пустился вскачь,
и ударились Хасан с Хусейном в плач[75].
Тридцать тысяч сахабиев[76] день пути
Не преминули за витязем пройти.