Что же сталось с флотилией, которая только четыре дня назад обогнула шхеры Гунбьерна, миновав те самые скалы, которые находились на расстоянии всего лишь одного дня плавания от Исландии, но долгое время считались границей, замыкающей мир викингов? Где могли быть сейчас отец Лейфа и Скьольд?
Оглушенный, притиснутый к палубе, измученный, как загнанный зверь, Лейф ясно представлял себе, что рассеянные бурей суда носились теперь наугад по бурному морю, во власти ветров и течений. Правда, Эйрик подробно объяснил всем старшим на судах, какого курса нужно держаться, но при таком разгуле стихий эти наставления могли оказаться бесполезными. Сколько судов со сломанными мачтами и разбитым корпусом уже покоятся на дне! А сколько уцелевших переживают в эту минуту агонию!
Вальтьоф и Скьольд сели на один из самых больших судов. Им поручено было сопровождать лошадей, взятых из Окадаля. Да Вальтьоф и сам не согласился бы никому доверить уход за своими жеребцами и кобылами. Кроме того, морская традиция требовала, чтобы человек, отправлявшийся в плавание с несколькими сыновьями, распределил их по разным кораблям. Этот мудрый обычай викингов обеспечивал в случае несчастья продолжение рода.
Лейф был убежден, что и остальные суда не могли уйти от бури. Истерзав «Большого змея», она должна была избрать другую жертву. Бурные волны, как покорные звери одной стаи, мчались на просторе под рев разъяренных ветров. И все же сила бури была на ущербе. Можно было подумать, что волны уносили ее с собой. Дыхание моря становилось спокойнее. Волнение утихало, норд-вест ослабевал. Слабые лучи света прорезали кромешную черноту туч. «Большой змей» все еще переваливался с боку на бок, но корпус больше не скрипел.
Лейф приподнялся на колени. Он выдержал испытание и чувствовал, как в нем поднимается волна гордости. Он не поддался страху. Он с честью перенес боевое крещение, он не пал духом перед ураганом, пронесшимся над Западным океаном. На палубе «Большого змея» теперь раздавались громкие возгласы, и в каждом слышалась тайная радость людей, счастливых тем, что остались живы.
Неизвестно откуда появился Эйрик Рыжий. По его волосатой груди струилась вода. Огненные косы были перевязаны на макушке, и эта прическа дикаря делала его еще выше. Моряки один за другим собрались под мачтой. Эйрик осмотрел всех, соображая, кого из них недостает. Потом он окинул взглядом серое море, по которому волны все еще перекатывали свои пенистые гребни. Презрительная усмешка скривила его верхнюю губу.
— Клянусь Тором, мы продвинулись довольно далеко. Вот это буря! Она помогает нашим гребцам и толкает нас как раз туда, куда мы должны плыть.
Лейф с восхищением смотрел на великана. Половина гребцов «Большого змея» потонула в пучине — их смыло вместе с веслами, — ураган разорвал в клочья парус, судно чуть было не погибло, флотилию разбросало в разные стороны, а этот человек не потерял присутствия духа и вновь бросал вызов океану! В эту минуту Лейф мысленно поклялся идти за Эйриком хоть на край света.
Бьярни, скрестив на груди руки, горестно обозревал разрушения, причиненные бурей.
Эйрик положил руку на плечо друга:
— Слушай, Бьярни Турлусон. Буря мчится на север. Мы плывем на запад. Наши пути больше не сойдутся. На западе к нам присоединятся уцелевшие суда. Тор похитил у нас парус, но в трюме лежит запасной. Однако, прежде чем его поставить, мне кажется, надо бы всем закусить и откупорить бочку пива. Мы обязаны совершить возлияние в память тех, кто от нас ушел. Они погибли в море, а потому прямо попадут в жилище богов и останутся там среди Ванов и Асов9 которые будут подносить им пиршественные чаши. Этим молодцам наверняка достанется пиво получше нашего.
Лейф никогда не слыхал, чтобы кто-нибудь так запросто говорил о богах и духах.
— Лейф, — сказал Эйрик, — у тебя ноги быстрее, чем у всех нас. Спустись-ка в трюм! Тебе даже не придется поднимать шкуру над трапом. Об этом уже позаботилась буря.