Во-вторых, несмотря на обращение к пригорожанам, поход под Новый городок был совершен силами самих псковичей — жители пригородов участвовать в них не могли. Мобилизация пригородов была рассчитана на более продолжительное время.
Третье наблюдение можно вделать из описания самого похода и боя на Колпине. В походе участвовала, видимо, конница. Только она могла совершать такие быстрые марши и на много верст преследовать бегущих немцев. Мобилизация непосредственно коснулась той части жителей Пскова, которая могла по определенному расчету (разрубу) выставить в поле конных воинов, вооруженных и снаряженных всем необходимым для похода. Описание самого боя отвечает этому предположению: стремительный удар могла нанести только конница передового отряда, за которым следовали — также на конях — главные силы псковичей.
Но как эта конница передвигалась в конце марта по зимним дорогам, покрытым, надо полагать, снегом? Ответа на этот вопрос мы не имеем.
Скоротечная мобилизация псковской конницы и отсутствие крупных потерь в бою (не принимая буквально оптимистично-радостное утверждение летописца о полном отсутствии потерь, можно все же предположить, что потери были незначительные) приводят к заключению, что общая численность псковского войска, двинутого в конце марта в район Нового городка, была невелика.
Однако это была не вся псковская сила.
«А иная сила псковичей, нерубленние люди, охвочеи человек, в то же время ходиша за Изборско в слободу, и воеваша немецкую власть, поимаша полона бес числе но, и приидоша сами здрови с многым полоном. А воеводою у них был Ивашко диак».[117]
Это известие открывает новую сторону военной организации Господина Пскова и характера действий псковских войск. Кроме людей, обязанных идти в поход по мобилизации, по — «разрубу», есть еще и нерубленые люди — «охвочей человек», добровольцы, под мобилизацию не подпадающие. Они составляют как бы свое самостоятельное войско. У них свой воевода, не воин-профессионал, а дьяк, у них свое направление движения и, в сущности, своя задачи — захват добычи, «полона», т. е. грабеж и разорение «немецкой волости», расположенной за Изборском. Тактика «выжженной земли», общеупотребительная в средневековых войнах, находит здесь полное применение. Именно захват полона и добычи были, видимо, главным стимулятором в действиях псковских «охвочих человек». Но кроме чисто корыстных мотивов личного обогащения у этой тактики (как и, соответственно, у тактики немцев, жгущих псковские исады) есть и вполне рациональная (в военном отношении) составляющая — ослабление экономического потенциала противника, принесение ему возможно большего материального и морального ущерба, а также отвлечение его сил от главного направления.
Но кто такие «охвочие люди», не попадающие в обязательный разруб? Это, очевидно, в первую очередь — городская беднота, не имеющая возможности приобрести полноценное оружие и военное снаряжение и действующая на свой страх и риск на самостоятельном операционном направлении и, по-видимому, без взаимодействия с главными силами.
«Тоя же весны, на Страстной недели, в Великую пятницу, месяца Априля в 8, приидоша Изборяне под Новый городок Немецкий и посад и волости немецкыа пожгоша и възвратишася ко Изборску со многым полоном, помощью святого Николе».
Вот когда вступают в действие вооруженные силы пригородов. Изборяне действуют самостоятельно, независимо от псковичей, на своем операционном направлении-на немецкий Нейгаузен (Ниенгаузен). Их цель — не занятие города, а, как и у псковских «охвочих человек», опустошение вражеской территории и добыча «полона». Нет никаких признаков организации взаимодействия псковичей и изборян и их действий по единому общему плану: как и псковские «охвочие», изборяне ведут «свою» войну, свою кампанию в рамках общего конфликта с дерптскими немцами.
10 апреля произошло существенно важное событие: «приеха с Москвы от князя великого… во Псков на княжение князь Иоан Александрович Звенигородский».[118] Конфликт с великим князем был улажен. Политическая ситуация изменилась — Господин Псков не был больше одинок в противостоянии дерптской епископии.
Прибытие нового князя-наместника, возможно, стимулировало военно-оборонительное строительство во Пскове. Во всяком случае, летописец, стремящийся в своих записях к хронологической последовательности событий, сразу после известия о приезде князя Ивана Звенигородского отмечает: «Того же лета почаша делати стену, на Крому прьси, в Домантове стене… помостиша [мост] чрез Великую реку».[119] Однако на ходе военных действий прибытие князя сказалось далеко не сразу.