«Здесь легко поддерживать порядок и всегда можно найти то, что ищешь» — так объяснял он свой переезд.
Весь остальной дом Сиввинг содержал в чистоте и использовал только в случае приезда детей или внуков.
Котельная была меблирована скромно.
«Уютно», — подумала Ребекка, снимая сапоги и присаживаясь на деревянное кресло возле стола производства фабрики в Персторпе[1].
Стол, стул, табуретка, скамейка. Ничего лишнего. В углу стоит застеленная кровать. Холодный пол покрыт тряпичными ковриками.
Сиввинг хлопочет у плиты. Передник, некогда принадлежавший его жене, заправлен в брюки. Слишком большой живот не позволяет обвязать его вокруг талии.
Белла сохнет возле котла. Пахнет мокрой псиной, шерстью, цементом.
— Отдохни минутку, — советует Сиввинг.
Ребекка ложится на деревянную скамейку. Она слишком короткая, но можно подложить под голову пару подушек и подогнуть колени.
Сиввинг нарезал мясо довольно толстыми ломтиками и вылил на раскаленную сковородку много масла.
У Ребекки снова сигналит мобильный. Сообщение от Монса:
«Поработаешь в другой раз. Я хочу целовать и обнимать тебя за талию, а потом посадить на кухонный стол и раздеть».
— Это с работы? — спрашивает Сиввинг.
— Нет, от Монса, — беззаботно отвечает Ребекка. — Он интересуется, когда я начну строить для него баню.
— Что он за бездельник! — возмущается Сиввинг. — Скажи ему, пусть приезжает убирать снег, пока у нас сугробы и тепло. Скоро ведь начнется черт знает что. Скажи это ему.
— Хорошо, — отвечает Ребекка Сиввингу.
«Сгораю от нетерпения», — пишет она Монсу.
Сиввинг опускает мясо на сковородку. Масло шипит и брызжет в разные стороны. Белла поднимает голову и принюхивается.
— А у меня еще эта беда… — продолжает Сиввинг, глядя на безжизненно висящую руку. — Какая там баня! Придется, наверное, сделать, как Арвид Баклюнд.
— Как это? — равнодушно спрашивает Ребекка.
— Если ты на минутку оторвешь глаза от своего телефона, я тебе расскажу.
Ребекка отключает мобильник. Она слишком мало общается со своим соседом. Ее все время тянет к нему, когда она приезжает в родные места.
— Он живет как раз напротив бухты. На прошлой неделе ему исполнилось восемьдесят два. Он подсчитал, сколько еще ему потребуется дров до конца жизни.
— Как ему это удалось, разве он знает, сколько еще проживет? — спросила Ребекка.
— Может, тебе лучше купить себе контейнер с готовым блюдом и поесть дома? — обиделся Сиввинг. — Ты совсем не настроена слушать.
— Извини. Я слушаю тебя внимательно.
— И вот Арвид заказал себе целый воз дров и велел навалить их прямо в гостиной, его так и разгружали, через окно. А потом жил не тужил все оставшиеся ему годы. И дрова были рядом.
— Прямо в гостиной?
— Огромная куча на паркете.
— У него, наверное, не было жены, — засмеялась Ребекка.
Сиввинг тоже захохотал. Это немного сгладило ту неловкость, которую испытывала Ребекка от того, что редко навещала старика, и обиду, которую он держал на нее за это. Живот Сиввинга так и трясся под передником. Ребекка закашлялась.
Внезапно лицо старика стало серьезным и даже сердитым.
— Речь, разумеется, не о том, что он сделал что-то не так, — заметил он в защиту Арвида Баклюнда.
Ребекка тоже прекратила смеяться.
— По крайней мере, он все имел под рукой, — продолжал Сиввинг. — Конечно, он мог бы хранить дрова в сарае, как и любой нормальный человек. Выйти в одно прекрасное утро за ними на улицу, поскользнуться и сломать себе ногу — на старости-то лет! — и уже никогда не вернуться домой, а провести остаток дней в каком-нибудь стационаре. Хорошо смеяться, когда ты молод и полон сил… — Он с громким стуком поставил чугунную сковородку на стол. — Давай есть!
Они положили в тарелки по куску масла, по ложке с верхом брусничного соуса и куску жареной свинины. Ели молча.
«Он боится», — думала Ребекка.
Она давно хотела пообещать ему, что никогда не вернется в Стокгольм, что будет убирать снег у него во дворе и покупать ему продукты, когда это потребуется.
«Я не оставлю тебя, — думала Ребекка, наблюдая, как Сиввинг крупными глотками осушает свой стакан молока, — ведь и ты в свое время позаботился о бабушке». С этой мыслью она принялась резать хлеб, скребя ножом по тарелке.
Ребекка бросила бабушку и уехала в город, в то время как Сиввинг убирал снег у нее во дворе и развлекал ее разговорами. И все это несмотря на то, что под конец старушка стала несносной и часто выговаривала Сиввингу за то, что он плохо работает.
1
Персторп — городок в шведской провинции Сконе, где находится известная в Швеции мебельная фабрика.