Все эти меры несколько успокоили западных берлинцев. Кстати, власти Западного Берлина, по-видимому, были более заняты планированием популистских ответных жестов против Советов и их восточноевропейских союзников, чем сетованием на пассивность Запада. Например, 17 августа Вилли Брандт запретил сотрудникам западноберлинского сената принимать представителей СССР и других социалистических стран, которые жили или работали в Восточном Берлине. Что до сотрудников чехословацкой, польской и югославской военных миссий в Западном Берлине, то встречи с ними «должны быть чисто деловыми и официальными». Брандт также настаивал на том, чтобы представители иностранных консульств и других учреждений, расположенных в Западном Берлине, не приглашали на официальные приемы представителей СССР и других социалистических стран[929].
Однако невзирая на данные попытки стабилизировать ситуацию, последовавшие вслед за тем события сделали ясным, что «мирный договор» и определенное разрешение западноберлинской ситуации в пользу Советов остались «приоритетом» Москвы. И действительно, в принятом властями ГДР декрете, объявлеющем о закрытии границы сектора, и в последующих декретах относительно правил пограничного контроля, объявлялось, что они «останутся в силе» до заключения мирного договора». Число пунктов пересечения границы, установленное 13 августа, уменьшилось. Теперь их стало не 13, а 7. Иностранцы, включая персонал оккупационных войск в Западном Берлине, могли пользоваться одним КПП, западные немцы — двумя[930].
Бесспорно, положение западных держав в Западном Берлине все еще было неустойчивым. 23 августа и 2 сентября Советский Союз направил послания западным лидерам, объявляя им, что нет никаких «юридических оснований для осуществления коммерческих рейсов» в воздушных коридорах, а 4—5 сентября Советы пригрозили выходом из Центра берлинской воздушной безопасности. Одновременно ГДР стала обвинять США в неправильном использовании воздушных коридоров и наземного доступа к ним и опротестовала «увеличение американского гарнизона в Берлине 20 августа». ГДР настаивала на том, что только ей «принадлежит контроль над всеми путями в Берлин». Казалось, Советы вот-вот предпримут акции против воздушных коридоров, но угрозы оставались пустыми угрозами в течение нескольких месяцев[931].
Усиливавшееся смятение американских сотрудников, посещавших Восточный Берлин, подтверждало ту точку зрения, что Советы все еще были полны решимости подписать сепаратный мирный договор с ГДР и выжить западных союзников из Западного Берлина. Хотя администрация Кеннеди намеревалась сохранить свое положение в городе и была особенно обеспокоена любым вызовом в отношении воздушных коридоров, тем не менее президент и его советники не могли остаться равнодушными к озабоченности, проявляемой Западной Европой, по поводу того, что, бросив все силы на военные приготовления в связи с кризисом из-за «мирного договора», США игнорируют возможность договориться с СССР. В результате администрация стала искать пути подхода к Советам. Одно время ООН рассматривалась в качестве посредника в решении берлинской проблемы[932].
Тем временем Соединенные Штаты продолжали приготовления к войне. Президент Кеннеди подписал 8 сентября Меморандум о действиях в защиту национальной безопасности, увеличив количество войск в Европе и усилив их боеготовность[933]. Еще одно донесение, датированное 16 сентября, от полковника Пеньковского содержало тревожную информацию и ускорило военные приготовления. Как сообщал Пеньковский, «советские вооруженные силы и вооруженные силы их союзников будут приведены в состояние высокой боевой готовности во время учений «беспрецедентного масштаба», которые продлятся с начала октября по начало ноября». Сразу после октябрьского съезда КПСС «будет подписан сепаратный договор». В донесении также говорилось, что после подписания договора немедленно последует вызов в отношении доступа союзников в Западный Берлин. Советы резонно полагали, что Запад «проглотит вторую пилюлю» — первой было закрытие границы в Берлине[934].
934
Jerrold L. Schecter and Peter Deriabin. The Spy Who Saved the World (New York: Scribners, 1992, pp. 228-229). Пеньковский раздобыл эту информацию на дне рождения маршала Варенцова, командующего советскими ракетными войсками, на котором присутствовали министр обороны Малиновский и другие высокопоставленные официальные лица — см. Special National Intelligence Rstimate SNIE 11-10/1-61, 5 Oct. 1961, CIA-HRP: «Мы тщательно изучили возможность того, что источник может быть — по доброй воле или не по доброй воле — проводником дезинформации. Нам кажется, если учесть секретность и количество предоставляемой информации, что на это непохоже». На самом деле массированные маневры не проводились в Германии как прикрытие внезапной военной атаки, но эта стратегия была успешно использована СССР в Чехословакии.