20 января 1948 года маршал Соколовский резко отверг предложение о денежной реформе, которое генерал Клей сделал Союзному Контрольному совету. Клей был огорчен реакцией Соколовского, так как увидел в ней подтверждение ужесточающейся политики СССР в Контрольном совете и союзнической комендатуре, ответственной за порядок в Берлине после провала в декабре совещания министров иностранных дел. На Потсдамской конференции в июле 1945 года было принято решение ,о том, что министры иностранных дел четырех государств — США, СССР, Великобритании и Франции — будут встречаться каждые три месяца для обсуждения германских дел. Встреча в Лондоне в декабре 1947 года должна была стать последней попыткой разрешить противоречия союзников. И она провалилась.
5 марта Клей послал тревожную телеграмму в Вашингтон, предупреждая, что война «может начаться с драматической внезапностью». Это была удивительная телеграмма, так как не основывалась на донесениях разведки о подготовке Советов к войне. Лишь 12 марта начальник БОБ Дана Дюранд и его заместитель Питер Сичел узнали о телеграмме Клея. И они вновь повторили оценку обстановки, данную ими ранее, в декабре 1947 года: Советы не собираются использовать в Германии военную силу для достижения политических целей. 16 марта ЦРУ заверило президента Трумэна в том, что «нет достоверных сведений о подготовке Советами военных действий, которые могли бы начаться в ближайшие шестьдесят дней»[125].
СЦЕНА ПОДГОТОВЛЕНА ДЛЯ БЛОКАДЫ
Глядя с позиций сегодняшнего времени, легко понять, что Советы были полны решимости использовать кризис 1948— 1949 годов, добиваясь своей цели прекращения присутствия представителей Запада в Берлине, а не добившись этого, укрепить свою власть в Восточной Германии. Однако в то время ситуация не казалась такой простой. Было много факторов и внешне не связанных между собой событий, определивших результат. Январь и февраль 1948 года прошли относительно спокойно, несмотря на попытки Советов мешать американским и английским транспортам и обычные пререкания в Контрольном совете и Союзной комендатуре. Неожиданно, в конце февраля, события в Праге эхом отозвались в Берлине. Хотя решение, принятое чехословаками летом предыдущего года, не участвовать в плане Маршалла, внушало опасения, все же ставшая после войны у власти непростая коалиция казалась довольно крепкой. Все закончилось, когда лидер чехословацкой коммунистической партии Клемент Готвальд, поддержанный рабочей милицией, заставил президента Эдуарда Бенеша подать в отставку. Хотя западные лидеры и осознавали ненадежность чехословацкой коалиции, скрытое влияние Советов на правительство Бенеша и твердое намерение Готвальда добиться полной власти вызвало шок на Западе. Захват коммунистами Праги создал атмосферу страха в Европе. И, естественно, это в первую очередь сказалось на «кризисной» телеграмме Клея.
К марту вмешательство Советов в железнодорожное и автомобильное сообщение западных союзников в Берлин и из Берлина стало очевидным. Затем Советы потребовали закрыть американскую станцию скорой помощи на дороге Берлин-Гельмштедт и убрать американских военных связистов, отвечающих за содержание кабельных линий дальней связи, проходящих через советскую зону в американскую зону[126]. 20 марта Советы вышли из Союзного Контрольного совета. К концу месяца они пригрозили остановить весь военный транспорт, если им не будет предоставлена возможность осматривать груз и документы пассажиров. Некоторые думали, будто эти акции являются частью широкомасштабной кампании Советов по выдворению союзников из Берлина[127]. Однако БОБ твердо стояла на том, что «русские преследуют скорее политические, нежели военные цели». Мартовский кризис разрешился в последний день месяца, когда американский транспорт прибыл в Гельмштедт, ни разу не остановленный и не проверенный советской стороной. Однако проблемы, чреватые полной блокадой, оставались неразрешенными.
125
Harris William Я March Crisis, Act 1. — Studies in Intelligence [CIA in-house journal] 10 (fall 1966): 8, 15, CIA-HRP. Гаррис посвящает большую часть статьи тому, как послание от 5 марта было воспринято в разведывательном сообществе и какие были сделаны выводы.
126
Требования Советов не были мерами, нацеленными единственно на создание трудностей в связи с подготовкой блокады, ведь эти части в самом деле представляли для них угрозу. Американцы привлекали к себе не только раздраженных восточных немцев, но и разочарованных советских военных. Например, один из связистов в Веймаре, который был тяжело ранен, когда его автомобиль разбили неопознанные представители советских служб, в дальнейшем помог БОБ установить контакты с советскими сотрудниками, с которыми он был знаком и которые работали в его регионе. Интервью Сичела.
127
Harris William Я March Crisis 1948, Act II — Studies in Intelligence 11 (spring 1967), 9-10, CIA-HRP. Гаррис считает, что местоположение и передвижения некоторых советских офицеров в это время были направлены на введение в заблуждение западных союзников, что им отчасти удалось. Например, он считает, что Жуков был в Берлине с января по март 1948 года. На самом деле Жуков провел январь в госпитале из-за болезни сердца, а в феврале покинул Москву и отправился в пункт своего нового назначения — на Урал. Гаррис также называет генерал-майора Малинина главой службы безопасности в Германии, принадлежащей МВД, а генерал-майора П.М.Малкова — заместителем маршала Соколовского. Однако Малинин был резидентом КИ и уже отозван из-за недозволенных контактов с официальными представителями американцев (он был осужден в июне 1948 года). Малков возглавлял Управление внутренних дел Советской Военной администрации. Гаррис также нишет, что «Советы соединили все разведывательные службы в Германии под руководством... генерал-полковника Б.З.Кобулова». На самом деле Кобулов был представителем советского министра внутренних дел в Германии, ответственным в первую очередь за «Висмут» и другие промышленные объекты, важные для советской программы создания атомной бомбы.