Наши либералы, или, как они любят называть себя, «демократы», мечтают о капитализме западного типа (ортокапитализме). Если пользоваться введенными выше терминами, то суть их желаний, выраженных в программах их партий («Правое дело», «Яблоко»), заключается в избавлении от клептократии и клептократов, в ликвидации верховной частной собственности клептократов на средства производства и личности граждан страны, в превращении капиталистической собственности из зависимой, подчиненной в свободную, какой она является на Западе. Всё это не более чем иллюзии. История не знает ни одного случая превращения паракапитализма в ортокапитализм — не знает потому, что это невозможно. Уничтожить клептократию, намертво присосавшуюся к российскому капитализму, можно только вместе с самим этим капитализмом. Как говорится в народе: «Горбатого только могила исправит».
Как уже указывалось, пока процветает коррупция, создать настоящую пирамидальную по своей структуре политосистему невозможно. Коррупционные и иные посторонние доходы делают политариста-клептократа в значительной степени независимым от вышестоящих субполитархов и политарха. Но эта независимость никогда не является полной.
Клептополитарист действительно получает значительную часть своих доходов из иных источников, нежели официальный политофонд, т. е. не из рук политарха (или субполитархов). Но ведь свой скрытый доход он получает лишь постольку, поскольку он занимает должность, т. е. место в политосистеме. А эту должность он получает от политарха или субполитарха. Сняв его с должности, выведя его из политосистемы, политарх (субполитарх) тем самим лишает его доступа не только к официальному полигофонду, но делает невозможным и коррупционный доход. И даже когда политарист получает доход не только от поборов, но и от предпринимательской или иной, даже внешне вполне законной деятельности, то и здесь успех его усилий в этой сфере в значительной степени определяется его служебным положением. Все это побуждает большинство нижестоящих политаристов делиться полученным ими из посторонних источников доходом с вышестоящими. Вышестоящие политаристы чаще всего обкладывают данью подчиненных им клептократов, в результате чего складывается множество локальных пирамидоподобных систем по распределению коррупционных доходов.
Так как должности приносят немалый доход, то процветает бизнес по их продаже. В самых коррупционных регионах (Москва, Московская область, Татарстан, Санкт-Петербург, Краснодарский край) за должность инспектора ГИБДД платят 50 тыс. долл., за должность помощника районного прокурора — 10 тыс.734
Сила клептократов в том, что они получают доход из иных источников, нежели официальный политофонд. Это порождает определенную их независимость от вышестоящих политаристов, включая политарха. Но в этом же заключена и их слабость.
Как уже отмечалось, коррупция в России фактически является вовсе не отклонением от нормы, а нормой. Но формально, согласно российским законам, она и была, и остается преступлением, за которое полагается серьезное наказание. Самые верхи нашего правящего класса это прекрасно знают, и по их указанию на каждого стоящего ниже рангом клептократа тайно заводится потенциальное уголовное дело. Нижестоящим клептократам дают об этом знать и предупреждают, что в случае неповиновения верхам они будут преданы суду и понесут наказание. Клептократы второго уровня применяют ту же самую тактику по отношению к клептократам третьего уровня и т. д. Подобным образом обеспечивается определенная субординация и дисциплина. Тем самая коррупция, которая подрывает пирамидальную структуру официальной политосистемы, создает известные условия для создания ее подобия.
Все это дает некоторым авторам основание утверждать, что только существование коррупции обеспечивает более или менее нормальное функционирование нашего государственного аппарата. «Российскую хозяйственно-политическую систему, — пишет заместитель главного редактора газеты «Коммерсантъ» Кирилл Юрьевич Рогов, — бессмысленно характеризовать беззубым термином „коррупция". Это мало дает для ее понимания. Ее следует характеризовать как механизм, работающий на принципе коррупционной лояльности. Эта лояльность многогранна. Можно разоблачить „серую“ схему на таможне, но изменить там правила игры систематически вряд ли возможно — вы столкнетесь с серьезным административным сбоем, система перестанет работать. Именно поэтому высший административный аппарат в целом лоялен к коррупции на среднем и низшем уровне и рассматривает ее как фактор, обеспечивающий относительную управляемость. В свою очередь, средний и низший уровень, сознавая свою коррумпированность, лоялен к интересам высшего административного аппарата, даже если они не совпадают с его собственными (это и есть базовый принцип вертикали). Наконец, население в целом лояльно к коррупции, потому что сознает ее системообразующую роль в нашем социальном устройстве и ценит ее „смягчающую" функцию в условиях реального бесправия и повсеместного неисполнения законов»735.
734
См.: Беляков Е. Коррупция съедает пол-экономики страны // Комсомольская правда. Ю.08.2010.