Сбежать из переживающего кризис общества в незаселённые земли или в другое общество, где, как представляется, кризиса нет, чтобы жить там «нормально», «по-человечески», как это понимается на основе «само собой разумения», обусловленного культурой, в которой вырос индивид, и не осознаваемыми порывами души к чему-то лучшему, чем есть вокруг (таковы все эмигранты из «старого света» в «новый» в период становления и формирования обществ нынешних США и Канады; таковы же и казаки в первом поколении[260]).
Остаться в переживающем кризис обществе и, активно злоупотребляя своими навыками в потоке кризисных явлений, как минимум — выживать самому «по способностям», а как максимум — завоёвывать в обществе такое положение, при котором кризисные явления индивида не очень-то и затрагивают (кто не смог этого сделать в годы перестройки и реформ, — стали и продолжают становиться бомжами, после чего погибают во множестве в этом качестве; кто преуспел — стали «новыми русскими», изрядная доля которых вошла в “элиту” постсоветской Россионии и на основе своей нахрапистости заняла в ней многие важные позиции; ну а прочие — влачат существование «по способности» в пределах возможностей, формируемых вредительско-идиотской политикой “элиты”)[261].
В одном из «хвостов распределения» при неспособности противостоять кризису с приемлемым по их собственным оценкам результатам этот способ реакции на кризис приводит индивида к тому, что он:
как способ решения всех проблем — избирает самоубийство, осуществляемое в той или иной форме: от скоротечного (в петлю либо с крыши и т.п.), до затяжного на пути деградации («пьют от безпросветности в жизни»);
либо начинает мстить всему миру, подчас «оправдывая» себя некой идейностью, представляющейся ему «высокой» (таковы подавляющее большинство террористов и иных уголовных отморозков).
Целенаправленно работать на поддержание и восстановление функциональности ранее сложившихся общественных институтов (причины этого могут быть разные: собственный эгоизм, поскольку исторически сложившиеся институты обеспечивают приемлемый социальный статус и качество жизни; непонимание потребностей развития собственного общества и интересов внешнеполитических и глобально-политических сил в отношении него; а так же и стремление воспроизвести в настоящем идеализированное и мифологизированное далёкое прошлое[262]).
Целенаправленно работать на создание дееспособных общественных институтов, альтернативных исторически сложившимся (в этом может реализовываться либо адекватное Промыслу понимание потребностей общественного развития[263]; либо зависть к образу жизни зарубежных обществ и тупое желание воспроизвести его в своей стране вне зависимости от того, сформировался ли объект зависти в русле Промысла, либо в области попущения Божиего).
Первые три типа реакции не требуют ничего кроме эгоизма, способного даже переступить через инстинкт самосохранения. Четвёртый и пятый, хотя и могут быть не свободны от эгоизма, но всё же требуют:
некоего осознания социальности, т.е. наличия в психике индивида идей, выражающих:
общественный характер жизни человека как биологического вида и носителя культуры
и потребность в организации жизни общества как социального организма;
нравственной готовности работать не только на себя (подчас и самоотверженно[264]), но и на других (даже в случае тупой зависти к тому, как живёт зарубежье).
Будут ли идеи и нравственная готовность работать не на себя воплощаться в жизнь на основе воли индивида либо на основе одержимости и подвластности его стадно-стайным инстинктам, — это вопрос иного порядка.
————————
Об “элите” на Руси.
Одна из основ толпо-“элитаризма” — неразвитость осознания социальности у большинства населения, соответствующего предназначению человека[265]: быть наместником Божьим на Земле, что требует достижения в личностном развитии всеми человечного типа строя психики, и как следствие — исключает толпо-“элитаризм”. В этой неразвитости осознания социальности лежит и причина того, что во всех процессах преодоления кризисов толпо-“элитаризма” — новая послекризисная “элита” формируется большей частью на основе третьего типа поведения в сочетании с пятым.
В такого рода процессах формирования послекризисной “элиты” роль, определяющую качество послекризисной жизни, играет пятый тип поведения. Характер этой определяющей роли обусловлен тем, что в пятом типе поведения может выражаться:
подражание зарубежному идеалу в автономном режиме без сколь-нибудь значимого кураторства извне и собственного адекватного понимания внутренней сути объекта подражания и сути проблем своего общества;
более или менее эффективная собственная концептуальная властность;
кураторство извне, осуществляемое исполнительной периферией концептуальной власти, — внешней по отношению к этому обществу.
Два последних варианта — в случае их успеха — подразумевают подчинение формирующейся послекризисной “элиты” определённой концепции послекризисного управления, путём формирования в составе “элиты” по существу мафиозных группировок и селекции претендентов в “элиту”, осуществляемой как путём продвижения признаваемых «достойными» на основе мафиозной поддержки, так и путём подавления признаваемых «недостойными» кандидатов вплоть до их физического уничтожения[266].
Т.е. оба эти варианта предполагают служение послекризисной “элиты” некой идее цивилизационного строительства и соответственно — предоставление “элитарного” статуса именно за это служение идее цивилизационного строительства.
В случае же неуспеха любой из двух последних вариантов пятого типа поведения вырождается в первый вариант пятого типа, в результате чего послекризисная “элита” формируется в процессе борьбы всех против всех (т.е. на основе третьего типа поведения: остаться в переживающем кризис обществе и, активно злоупотребляя своими навыками в потоке кризисных явлений, как минимум — выживать самому «по способностям», а как максимум — завоёвывать в обществе такое положение, при котором кризисные явления индивида не очень-то и затрагивают). “Элитарно” мафиозные группировки, которые возникают в этой борьбе, не являются проводниками в политику каких бы то ни было идей цивилизационного строительства, хотя могут прикрываться ими, паразитируя на них. Причина этого в том, что они формируются на основе принципа “элитаризации” «мы лучше, чем они и потому имеем право на то, о чём они не должны даже мечтать и они должны быть нам благодарны, что мы ими правим…». В результате послекризисная “элита”, — если кризис завершается её формированием, а не полной и необратимой катастрофой общества, — обретает в обществе власть, но способна ею распорядиться только в режиме «взяли власть — гуляй всласть!», однако не способна на основе обретённой власти руководить развитием общества в русле какой бы то ни было идеи цивилизационного строительства, тем более — глобального.
260
Казаки не стали «русской Америкой» — новым русским народом, альтернативным порабощённому населению “элитарного” Российского государства, вследствие того, что в их рядах не было масонства (как изначально в северо-американских колониях «Великобратании»), которое бы проводило политическую волю своих хозяев в жизнь, реализуя определённый политический проект, который привёл к созданию США в их исторически известном виде; а также и потому, что их собственный потребительский эгоизм не позволял породить им свою собственную концептуальную власть и под её руководством построить самодостаточную макроэкономическую систему — народное хозяйство и общество, в котором были бы представлены все отрасли — сельское хозяйство, ремесленное (а потом и промышленное) производство, торговля на профессиональной основе, государственность, наука, образование. Как бы “вожди” нынешнего казачества не пыжились представить казачество
261
В предельном варианте это «спасайся, кто может», что исторически часто сопровождается мародёрством и уголовным безпределом, поскольку
262
Таковы в России все нынешние монархисты (почитатели Николая II и крепостного права более ранних времён) и неоязычники (сводящие Язычество к разного рода реконструкциям докрещенского быта, обрядов и верований и, точно так же, как и библейцы игнорирующие язык жизненных обстоятельств, на котором Бог говорит с людьми и обещствами).
263
Это требует выхода на уровень личностного развития, позволяющего выполнять жреческие функции самому, либо осмысленно волевым порядком содействовать деятельности жречества.
264
Т.е. сведя свои личностные потребности к минимуму, позволяющему делать дело с максимальной отдачей вплоть до самопожертвования.
265
Хотя может быть развито иное сознание социальности, например, как под властью исторически реального христианства:
266
В годы гражданской войны и вскорости после неё жертвами политики уничтожения “недостойных”, проводимой Л.Д.Троцким, пали создатель Первой конной армии Б.М.Думенко, В.И.Чапаев, Н.А.Щорс, Ф.К.Миронов (в течение некоторого времени командовал Второй конной армией), Г.И.Котовский и некоторые другие менее известные; ну а многих выдвиженцев Л.Д.Троцкого убрал 1937 г. — тоже по причинам концептуального характера.