Разладъ и противорѣчіе между выражаемымъ словомъ сознаніемъ людей нашего времени и дѣйствительностью ужасны во всѣхъ проявленіяхъ жизни, но ни въ одномъ это противорѣчіе не выступаетъ такъ ярко, какъ въ отношеніяхъ половъ. Противорѣчіе это особенно поразительно потому, что во всѣхъ другихъ отношеніяхъ человѣкъ можетъ сослаться на невозможность измѣнить своими силами того зла, которое онъ сознаетъ, но которому все таки долженъ подчиняться; въ дѣлѣ же полового общенія этой отговорки нѣтъ: для каждого человѣка в этомъ отношеніи нѣтъ никакихъ препятствій для осуществленія въ жизни того, что онъ исповѣдуетъ. А между тѣмъ въ этомъ отношеніи противорѣчіе между сознаніемъ людей и ихъ дѣятельностью[173] точно никакъ не меньше, если не больше, чѣмъ въ отношеніяхъ экономическихъ и другихъ. Ничто лучше этого не показываетъ тщету отговорокъ людей, когда они, оправдываясь въ противорѣчіи своего сознанія съ жизнью, утверждаютъ, что уничтоженіе этихъ противорѣчій не отъ нихъ зависитъ; но не въ этомъ дѣло теперь. Дѣло въ томъ противорѣчіи, на которое я хотѣлъ указать въ своемъ разсказѣ.
Противорѣчіе это ужасно. Стоитъ послушать или почитать то, что говорится представителями образованныхъ сословій о святости семейной жизни и родительскихъ чувствахъ, о христіанскомъ или гуманномъ равенствѣ людей, о жестокости и развратности прежнихъ поколѣній и о равенствѣ женщинъ и мущинъ, и взглянуть на семейную жизнь людей отъ высшихъ сословій до низшихъ, на измѣны другъ другу супруговъ, на безпрестанные легальные и нелегальные разводы, на входящее все болѣе и болѣе въ обыкновеніе употребленіе средствъ для предотвращенія дѣторожденія, на увеличивающееся количество незаконныхъ рожденій и отдаваніе дѣтей въ воспитательные дома, на процвѣтающій порокъ онанизма, развратнаго общенія мущинъ съ мущинами и женщинъ съ женщинами, на существованіе миліоновъ, да, милліоновъ проститутокъ въ большихъ городахъ Европы,[174] чтобы ужаснуться той степени лжи, которую въ состояніи переносить человѣчество.
Причина этого страшного противорѣчія между словомъ и дѣломъ одна — слѣдующая: та, что люди освободили себя отъ того древняго закона, который опредѣлялъ половыя отношенія, и не признали новаго. Бываютъ такіе періоды въ возрастѣ отдѣльныхъ людей и въ возрастѣ человѣчества: отъ однаго берега отстали, къ другому не пристали. <Причина этаго страшнаго разлада между словомъ и дѣломъ — это освобожденіе себя отъ языческаго закона, дохристіанскаго, еврейскаго, повтореннаго магомет[анами], и непониманіе, несознаніе закона христіанскаго.> Языческая, будійская, еврейская, магометанская семья, которая есть только повтореніе, несравненно <въ общемъ> нравственнѣе, чѣмъ христіанская. — Отъ чего бы это? А отъ того, что языческіе, нехристіанскіе народы держатся своего закона, считаютъ его обязательнымъ, христіанскіе же народы, не ясно сознавъ свой законъ, непонимая его даже или понимая превратно, <какъ его перетолковывали его лжетолкователи>, <не вѣря въ него>, не имѣютъ въ этомъ отношеніи никакого закона.
<Въ самомъ дѣлѣ, кто изъ людей христіанскаго воспитанія не знаетъ и не признаетъ того, что противорѣчіе это поразительное? Количество рождающихся мущинъ и женщинъ одинаково или измѣняется на 2 и 3% и для соображеній о брачныхъ отношеніяхъ должно быть разсматриваемо какъ равное. Мущинъ и женщинъ одинаковое число. Мущины и женщины имѣютъ одинаковыя права, мущина не имѣетъ больше правъ на женщину, чѣмъ женщина на мущину. Всякій человѣкъ нашего христіанскаго міра признаетъ это, не отдавая себѣ даже отчета, почему это такъ, но онъ знаетъ, что это такъ, и гордится тѣмъ что знаетъ, что это такъ. Что же вытекаетъ изъ этихъ двухъ положеній по отношенію брачнаго общенія?>
Нехристіанскія народы смотрѣли и смотрятъ на женщину какъ на предметъ наслажденія — «съ вожделѣніемъ» и, понимая женщину какъ желательную собственность, какъ на рабу, и оградили обладаніе этой собственности, этой рабы извѣстными законами. Въ нехристіанскихъ обществахъ женщина не есть равноправный членъ общества, но предметъ, которымъ можно обладать, и потому христіанство, уничтоживъ все языческое воззрѣніе, уничтожило и это. Оно учитъ тому, что не должно вожделѣть женщину, т. е. смотрѣть на женщину какъ на предметъ наслажденія, и вслѣдствіи этаго женщина по ученію христіанскому не можетъ ужъ быть собственностью и рабою. Очень обычно слышать сужденіе о томъ, что христіанство освободило женщину и сдѣлало ее равноправною мущинѣ. Сужденіе это справедливо, если разумѣется, что христіанство, уничтоживъ взглядъ ка женщину какъ на предметъ наслажденія, этимъ самымъ освободило ее, <точно также, какъ бы мы сказали про то, что христіанство, уничтоживъ взглядъ на человѣка какъ на орудіе, этимъ самымъ освободило его отъ рабства>, но оно совершенно несправедливо, если подразумѣвается, что христіанство освободило женщину, удержавъ на нее прежній взглядъ предмета наслажденія. Если она предметъ наслажденія, то каждый будетъ стараться пріобрѣсть это право наслажденія. А право наслажденія, особенно столь заманчиваго, должно быть организовано, учреждено. И такъ оно было и теперь строго организовано у языческихъ народовъ и отъ того тамъ мало или почти нѣтъ разврата. У насъ же взглядъ на женщину тотъ же, какъ у язычниковъ: женщина есть предметъ наслажденія, и право наслажденія это совсѣмъ не организовано или очень слабо. При языческомъ взглядѣ на женщину у насъ предоставлена ей вся та свобода, которая можетъ быть допущена и вытекаетъ только изъ уничтоженія взгляда на женщину какъ на предметъ наслажденія. Отъ этого 9/10 зла нашей общественной жизни.
Все происходитъ отъ того, какъ и во всѣхъ бѣдствіяхъ нашей жизни, что дѣлаются поправки, компромиссы въ законѣ, открытомъ Христомъ. Законъ этотъ кажется слишкомъ труднымъ, и люди берутся исправлять его. Въ родѣ того, чтобы дѣлали люди, которымъ покажутъ направленіе ихъ пути по прямой линіи, но которые скажутъ, что такъ какъ идти по прямой линіи невозможно и что математически прямой никогда не бываетъ въ действительности, то не надо указывать направленіе по прямой, а по кривой. А между тѣмъ все ученіе Христа таково, что онъ показалъ намъ тотъ идеалъ совершенства — быть совершеннымъ, какъ Отецъ небесный, который кажется недостижимымъ, но который одинъ можетъ руководить насъ и показывать путь, какъ только прямая можетъ показывать направленіе. Таковъ идеалъ, показанный намъ Христомъ и въ половомъ отношеніи. Онъ не говорилъ нигде: сходитесь съ женщиной, съ мущиной и предавайтесь половой похоти, даже нигдѣ не сказалъ, чтобы производить и ростить дѣтей. Напротивъ, онъ <много разъ> сказалъ о томъ, чтобы мущина (подразумѣвая неженатаго) не искалъ наслажденія отъ женщинъ, не смотрѣлъ на нее съ вожделѣніемъ, женатый же не оставлялъ свою жену, т. е. опять не искалъ бы наслажденій. Если же онъ говорилъ что про жену, то только то, чтобы человѣкъ оставилъ бы ее, если она мѣшаетъ ему въ достиженіи Царствія Божія. — Идеалъ Христа есть ни многобрачіе ни единобрачіе, но цѣломудріе. И этотъ идеалъ выставленъ въ поразительной ясностью въ XIX гл. Матвѣя. И такъ и понимали христіанство всѣ первые христіане. Такъ училъ и Павелъ. Ученіе Христа, выраженное просто, говоритъ только то, что христіанину, человѣку для исполненія воли Бога надо подавлять въ себѣ похоть къ женщинѣ, влюбленье, лучше не жениться. Если же не можешь подавить похоти, то удовлетворяй ее съ одной женщиной, и если женатъ, то не расходись съ женою. Такъ даже и выражено это въ катихизисахъ. Бракъ не есть и никогда не былъ христіанскимъ учрежденіемъ, точно также какъ общественная молитва, жертвоприношеніе и т. п. Все это суть языческія учрежденія, на которыя наложена христіанская внѣшность.
174