................................................................................................................................................
Я намренъ былъ черезъ гору Jaman идти на Фрейбургъ.12
Въ Avants13, 1½ часа отъ Монтрё, мы хотли ночевать нынче. Когда мы вышли на большую дорогу, высченную, какъ вс горныя дороги, фута на два въ каменномъ грунт, идти стало легче. Мы поднялись уже такъ высоко, что около насъ не видать было желто-кофейныхъ плшинъ виноградниковъ, воздухъ какъ будто сталъ свже, и съ лвой стороны, съ которой заходило солнце, сочнолиственныя, темнозеленыя лсныя, а не фруктовыя, деревья закрывали насъ своей тнью. На право виднлся глубокой зеленый оврагъ съ быстрымъ потокомъ; черезъ него торчалъ14 на гор Rigi Vaüdais пансіонъ, составляющiй казенную partie15 Англичанокъ и Нмокъ, а оглянувшись назадъ виднлось уже значительно съужившееся синее озеро съ блыми парусами и съ дорожками, которыя по разнымъ направленіямъ бжали по немъ. – Вале въ синей дали съ русломъ Роны далеко и глубоко растилался передъ нами, на право снговыя горы Савои обозначались чище и ясне. —
Чмъ выше мы поднимались, тмъ рже встрчали швейцарцовъ съ корзинками за плечами и съ пвучими bonsoir Monsieur,16 которыми они привтствовали насъ, лсъ становился гуще и черне, дорога становилась грязне, глинисте и колеисте. Можетъ быть, это отъ того, что я Русской, но я люблю, просто люблю, глинистые, чуть засыхающія, еще мягкія жолтыя колеи дороги, особенно, когда они въ тни, и на нихъ есть слды копытъ. – Мы присли въ тни на камн около жолобка воды, изъ котораго чуть слышно лилась струйка прозрачной воды, я досталъ фляжку и накапалъ рому въ стаканчикъ. Мы выпили съ наслажденьемъ, надъ нами заливались лсныя птицы, которыхъ не слышишь надъ озеромъ, пахло сыростью, лсомъ и рубленной елью. – Было такъ хорошо идти, что намъ жалко было проходить скоро.
Вдругъ насъ поразилъ необыкновенный, счастливый, блый весенній запахъ. Саша побжалъ въ лсъ и сорвалъ вишневыхъ цвтовъ, но они почти не пахли; съ обихъ сторонъ были видны зеленыя деревья и кусты безъ цвта. Сладкой одурвающій запахъ все усиливался и усиливался. Пройдя сотню шаговъ, съ правой стороны кусты открылись, и покатая, огромная, блозеленая долина съ нсколькими разбросанными на ней домиками открылась передъ нами.
Саша побжалъ на лугъ рвать обими руками блыя нарцисы17 и принесъ мн огромный, невыносимо пахучій букетъ, но съ свойственной дтямъ разрушительной жадностью, побжалъ еще топтать и рвать чудные молодые сочные цвты, которые такъ нравились ему. —
<Странная грустная вещь – всегда несогласуемое противорчіе во всхъ стремленіяхъ человка, но жизнь какъ-то странно по своему соединяетъ вс эти стремленія, и изъ всего этаго выходитъ что-то такое неконченное, не то дурное, не то хорошее, грустное, жизненное. Всегда полезное противуположно прекрасному. Цивилизація исключаетъ поэзію. – Полей съ нарцизами уже остается мало, потому что скотина не любитъ ихъ въ сн>.
Avants состоитъ изъ десятка швейцарскихъ домиковъ, разбросанныхъ у подошвы Jaman, передъ началомъ глубокаго заросшаго оврага, который идетъ до самаго Монтрё, на широкой просторной зеленой полян, буквально усянной нарцисами. Кругомъ темныя дубовыя и сосновыя рощи, вверху скалистый зубъ Жаманской, внизу открывается домъ Риги, нсколько шале, и уголокъ синяго далекаго озера и <лощины>18, съ изполосанной дорогами, изгородями и Роной долиной Вале. Нсколько потоковъ шумятъ около домовъ. —
Намъ указали гостинницу: это скромный, еще необитаемый пансіонъ. Швейцарка съ зобомъ отнесла наши котомки въ дв чистенькія комнатки, дала кисленькаго вина и накрыла чай на терас. Мальчишки стрляли въ цль изъ арбалета, странствующiй итальянецъ чинилъ посуду передъ однимъ изъ домиковъ. Здоровые швейцарцы, съ голыми по подъмышки грязными руками, укладывали вонючій сыръ, другая старая старушка съ зобомъ, сидя на бревн, вязала чулокъ передъ домомъ, около котораго было два чахлыхъ кусточка розановъ, вотъ все, что мы видли, пройдясь по деревн. Уединенно, бдно, скромно19 и надъ этимъ всмъ непоколебимая красота зеленыхъ лсистыхъ горъ, синей дали, съ клочкомъ блестящаго озера, и прозрачнаго неба, на которомъ блымъ облачкомъ стоялъ матовой молодой мсяцъ.
Саша побгалъ по деревн, завелъ знакомство съ Итальянцомъ, узналъ, сколько у него дтей и хорошо ли жить въ Милан, придержалъ пальцомъ фонтанъ около дома и запы[ха]вшись вернулся на терасу. Мы напились чаю и разошлись въ свои комнатки. Я слъ было писать, но вспомнивъ о друзьяхъ, съ которыми разстался, мн стало такъ грустно, что я бросилъ и изъ окна перелзъ на терасу. – Все уже было черно кругомъ, мсяцъ свтилъ на просторную поляну, потоки, ненарушаемые дневнымъ шумомъ, равномрно гудли въ глуби оврага, блый запахъ нарцизовъ одурвающе былъ разлитъ въ воздух, сосны и скалы отчетливо рисовались на свтломъ мсячномъ горизонт.
Хозяйка мн сказала, что поля съ нарцизами скверные луга для скотины20 [1 неразобр.] переводятъ. Неужели такой законъ природы, что полезное противорчитъ прекрасному, цивилизація поэзіи? – пришло мн въ голову. – Зачмъ же эта путаница? Зачмъ несогласуемыя противорчія во всхъ стремленіяхъ человка? – думалъ я, чувствуя въ тоже время какое то сладкое чувство красоты, наполнявшее мн душу. И въ себ я чувствовалъ противорчіе. Впрочемъ вс эти кажущіеся несогласуемыми стремленія жизнь какъ то странно по своему соединяетъ ихъ. И изъ всего этаго выходитъ что-то такое неконченное, не то дурное, не то хорошее, за которое человкъ самъ не знаетъ благодарить или жаловаться. Видно покамста такъ надобно. —
Въ молодости я ршалъ и выбиралъ между двумя противорчіями; теперь я довольствуюсь гармоническимъ колебаніемъ21. Это единственное справедливое жизненное чувство. Красота природы всегда порождаетъ его во мн, это чувство не то радости, не то грусти, не то надежды, не то отчаянія, не то боли, не то наслажденія22. И когда я дойду до этаго чувства, я останавливаюсь23. Я уже знаю его, не пытаюсь развязать узла, а довольствуюсь этимъ колебаніемъ.