Это баснословное рассуждение, которому, мы уверены, суждено сделаться знаменитым, вовсе не простой только курьез. Нет, оно поучительно тем, что смелым доведением до абсурда разоблачает основную ошибку террористов, общую им с «экономистами» (может быть надо уже сказать: с бывшими представителями покойного «экономизма»?). Эта ошибка состоит, как мы уже много раз указывали, в непонимании основного недостатка нашего движения. Благодаря необычайно быстрому росту движения, руководители отстали от массы, революционные организации оказались недоросшими до революционной активности пролетариата, неспособными идти впереди и руководить массами. Что такого рода несоответствие существует, в этом не усомнится ни один добросовестный человек, сколько-нибудь знакомый с движением. А раз это так, то очевидно, что теперешние террористы являются настоящими «экономистами» наизнанку, впадая в столь же неумную, но противоположную крайность. В такое время, когда революционерам недостает сил и средств для руководства поднимающейся уже массой, звать к такому террору, как устройство отдельными личностями и неизвестными друг другу кружками покушений против министров, – это значит тем самым не только обрывать работу в массах, но и вносить в нее прямую дезорганизацию. – Мы, революционеры, «привыкли робко жаться в кучу, – читаем мы в прокламации 3-го апреля, – и даже (NB) тот новый, смелый дух, который повеял в последние 2–3 года, создал пока более подъем настроения толпы, чем личностей». В этих словах много нечаянно сказанной правды. И именно эта правда наголову разбивает проповедников терроризма. Из этой правды всякий думающий социалист делает вывод: надо энергичнее, смелее и стройнее действовать кучей. А соц. – рев. умозаключают: «стреляй, неуловимая личность, ибо куча, увы, еще не скоро, да и солдаты против кучи есть». Совсем уже это неразумно, господа!
Не обходится прокламация и без теории эксцитативного террора. «Каждый поединок героя будит во всех нас дух борьбы и отваги», – говорят нам. Но мы знаем из прошлого и видим в настоящем, что только новые формы массового движения или пробуждение к самостоятельной борьбе новых слоев массы действительно будит во всех дух борьбы и отваги. Поединки же, именно постольку, поскольку они остаются поединками Балмашевых, непосредственно вызывают лишь скоропреходящую сенсацию, а посредственно ведут даже к апатии, к пассивному ожиданию следующего поединка. Нас уверяют далее, что «каждая молния террора просвещает ум», чего мы, к сожалению, не заметили на проповедующей террор партии соц. – рев. Нам преподносят теорию крупной и мелкой работы: «У кого больше сил, больше возможности и решимости, тот пусть не успокаивается на мелкой (!) работе; пусть ищет и отдается крупному делу, – пропаганде террора в массах (!), подготовлению сложных… (теория неуловимости уже забыта!)… террористических предприятий». Не правда ли, как это удивительно умно: отдать жизнь революционера за месть негодяю Сипягину и замещение его негодяем Плеве – это крупная работа. А готовить, напр., массу к вооруженной демонстрации – мелкая. Вот «Рев. Россия» в № 8 как раз поясняет это, заявляя, что о вооруженных демонстрациях «легко писать и говорить, как о деле неопределенно далекого будущего», «но все эти разговоры имели до сих пор лишь теоретический характер»{120}. Как хорошо знаком нам этот язык людей, свободных от стеснительности твердых социалистических убеждений, от обременительного опыта всех и всяких народных движений! Непосредственную осязательность и сенсационность результатов они смешивают с практичностью. Требование неуклонно стоять на классовой точке зрения и блюсти массовый характер движения является для них «неопределенным» «теоретизированием». Определенностью в их глазах является рабское следование за каждым поворотом настроения и… и неизбежная в силу этого беспомощность при каждом повороте. Начинаются демонстрации – и от таких людей льются кровавые фразы, толки о начале конца. Остановка демонстраций – опускаются руки, и, не успев износить сапог, мы уже кричим: «народ, увы, еще не скоро…». Новая гнусность царских насильников – и мы требуем, чтобы нам указали такое «определенное» средство, которое бы служило исчерпывающим ответом именно на это насилие, такое средство, которое бы давало немедленное ««перебрасывание силы», и мы гордо обещаем это перебрасывание! Такие люди не понимают того, что одно уже это обещание «перебрасывания» силы является политическим авантюризмом, и что их авантюризм зависит от их беспринципности.
120
В. И. Ленин приводит цитаты из обращения Крестьянского союза партии социалистов-революционеров «Ко всем работникам революционного социализма в России» («Революционная Россия» № 8, 25 июня 1902 года, стр. 6).