269. ПЕСНЯ ДЛЯ ДВУХ ГОЛОСОВ{*}
«Что с тобой, любезна, стало?
Не слыхать твоих речей;
Всё вздыхаешь, а бывало,
Ты поешь как соловей».
— «С милым пела, говорила,
А без милого грущу;
Поневоле приуныла:
Где я милого сыщу?»
— «Разве милого другого
Не найдешь из пастушков? —
Выбирай себе любого:
Всяк тебя любить готов».
— «Хоть царевич мной прельстится,
Всё я буду горевать;
Сердце с сердцем как сдружится,
Уж не властно выбирать»,
Оба
О любовь! приятна мука!
Сколь твоя чудесна власть!
Ни холодность, ни разлука,
Никакая в свете страсть
В нас тебя не истребляет;
Бедно сердце всё щемит,
Тает, тлеет, изнывает —
Нет надежды, а горит.
270. ЭЛЕГИЯ{*}
Возьмите, боги, жизнь, котору вы мне дали!
Довольно с юных лет я втайне воздыхал,
Но вечно горести, всё новые печали...
Конец терпению!.. Я мучиться устал!
Рожденный всех любить без хитрости, без злобы,
Далек от пышности и почестей мирских,
Я счастье полагал во счастии родных,
И что же? — только их я обнимаю гробы!
Увы, и этой мне отрады не иметь!
Любезный, милый брат, ты в сердце лишь остался.
Не буду твоего и праха даже зреть:
Далеко от своей ты родины скончался.
Супруга, мать, сестры тебя всечасно ждут,
А ты последнее дыханье испускаешь;
Ни стону вкруг тебя, ни вздохам не внимаешь,
И хладною рукой во гроб тебя кладут.
О, тягостный удар, невозвратима трата!
Что в сердце мне теперь? Одна любовь лишь брата
Могла в него бальзам успокоенья лить...
И брата больше нет... ах, полно, полно жить!
271. ЭКСПРОМТ {*}
(На игру г-на Дица)
Что слышу, Диц! смычок, тобой одушевленный,
Поет, и говорит, и движет всех сердца!
О сын Гармонии, достоин ты венца
И можешь презирать язык обыкновенный! [1]
272. НА СПУСК СТЕФАНИЕМ ТРЕХ ШАРОВ, В ПРИСУТСТВИИ ТРЕХ ЗНАТНЫХ ОСОБ{*}
«Ну, видел спуск я трех шаров!»
— «Что ж было?» — «Вздулись и упали
Все в сторону — и проскакали
Куракин, Зубов и Орлов».
273. НАДПИСЬ К АМУРУ{*}
Стреляй, о милый враг, в два сердца, не в одно;
А иначе навек несчастливо оно.
274. НАДПИСЬ К АМУРУ{*}
Открыт, как истина; без крыл, как постоянство;
Оружие его в невинности одной;
Дитя, но всех сердца он брал в свое подданство, —
Таков был, говорят, сын Лады в век златой!
Где ж ныне он? Увы! нам это неизвестно;
Мы только чтим его и ищем повсеместно.
275. СТАРИННАЯ ШУТКА К ПОРТРЕТУ Н. М. КАРАМЗИНА{*}
Он дома — иль Шолье, иль Юм, или Платон;
Со мною — милый друг; у Вейлер — Селадон;
Бывает и игрок — когда у Киселева,
А у любовницы — иль ангел, или рёва.
276. ПОСЛАНИЕ К АРКАДИЮ ИВАНОВИЧУ ТОЛБУГИНУ{*}
Друг изящного в природе
И судья а ла козак,
Поперек идущий моде,
Неприятель всяких врак;
Муз и музыки любитель,
Голубков, дроздов гонитель,
Грубый скиф по бороде,
Нежный Орозман душою,
Не по светскому покрою,
Одинаковый везде;
Не ханжа и не ласкатель,
О любезный созерцатель
В банях бабьей красоты!
Плюнь на светски суеты,
О поклонниче Заиры!
И склонись на голос лиры,
Почитающий тебя.
Дай увидеть мне себя
На свободе, в чистом поле;
Сделай честь ты хлебу-соле
Нового в лесу жильца.
Покажись — и хоры птичек,
Соловьев, дроздов, синичек,
Все, увидя мудреца,
Встрепенувшися крылами,
Громко-звонко запоют
И мне весточку дадут,
Что Аркадий милый с нами!
277. НАДПИСЬ К ЕГЕРСКОМУ ДОМУ, КОТОРЫЙ ВЫСТРОЕН БЫЛ ЗА ГОРОДОМ{*}
О дом, воздвигнутый Голицыным для псов!
Вещай, доколь тебя не испровергло время,
Что он всего собачья племя
Был истинный отец, блюститель и покров.
278. НАДПИСЬ {*}
К ПОРТРЕТУ ДРЕВНЕГО РУССКОГО ИСТОРИКА НЕСТОРА
Постигнув с юных лет тщету и скоротечность,
Сей инок житие пустынное избрал,
И, кроясь от живых, он взором обнимал
Минувшее и вечность.
вернуться
1
Это сказано было в то время, когда г. Диц перестал говорить, но не переставал восхищать своею скрипкою.