Передай наилучшие пожелания своей бабушке Макрине, мы за нее молимся и поминаем ее.
О кресте для Магдалины я позабочусь. Теперь зима, [темно,] и я не вижу. Летом, если будем живы, я ей сделаю. А если умру, то сделает ей отец Ефрем.
Сестры монастыря Каламаты только вчера прислали письмо, и я им напишу ответ на их вопросы. Я жажду, алчу доставить пользу всякому христианину. Поэтому постоянно и пишу во все концы, каждому, кто нам пишет.
Все передают тебе наилучшие пожелания, они тебе напишут.
Если будете отправлять посылку, пришлите хорошую ручку, чтобы мне вам писать, такую, которая заправляется чернилами. Я взял здесь, но они плохие, быстро ломаются.
В следующий раз я тебе напишу побольше. Прими лобзания от старца Арсения и мои лобзаньица, которые полны любовью Иисусовой. Он непрестанно орошает их в моих устах манной великой Своей любви, как некое дыхание.
Смиренный С. Иосиф
Письмо 23-е
Монаху Пантелеимону
Святая Гора, 29 марта 1959
Любимому моему чаду Пантелеимону дорогой моей утробе, райскому моему цветочку, желаю всего доброго! Сладкий наш Христос да хранит тебя и да наставляет исполнять Его святую волю.
Дорогое мое дитя, получил я твое письмо, и прочитал, и возрадовался, и взыграло сердце мое о том, что добрый наш Христос начинает показывать любовь, которую к тебе имеет. Итак, будь внимателен, дорогое мое дитя, чтобы лукавый не устроил тебе какую-нибудь ловушку, ибо он сильно ненавидит добро.
Я, благое мое дитятко, начал писать тебе это письмо, но из-за одышки, начавшей меня беспокоить, [приостановился и] ждал, когда она пройдет. Ибо лишь только воздух станет холодным, [так сразу] она у меня усиливается. Поэтому миновало несколько дней, и наконец сегодня, в Вербное воскресенье, пришло другое твое письмо, и вот я продолжаю. Я хотел тебе написать на другую духовную тему, но теперь, поскольку ты меня спрашиваешь об ином, я тебе о том и отвечу.
Монашеское жительство — это очень великое дело. Здесь требуется подвижничество. Оно очень нелегко. Люди — это не ягнята, чтобы мог их пасти кто угодно. У людей есть привычки и пожелания, мнения и неисцелимые страсти. И ревность у всех не одна и та же, и произволение не одинаковое. Легче будет очистить все нужники в Афинах, чем переделать людей из страстных во благих.
Тридцать пять лет я Старец, отец большой братии, до крайней степени обучившийся деланию и созерцанию. И я пролил всю мою кровь для того, чтобы переделать людей, и знаю, какой кровавый труд требуется, чтобы стал кто-нибудь истинным монахом. Очень мало тех, кто как Пантелейчик мой и маленький мой батюшка Ефрем, не познал зла. Благодать вас сохранила, и то доброе, что у вас есть, — от благодати Божией. Однако, когда нет благодати и внутри нас подействуют страсти, тогда нужно искусство из искусств и наука из наук, как называют святые монашеское жительство. Поэтому ты сейчас успокойся, а со временем Господь покажет, какова Его воля.
Если, дитя мое, монах не найдет непрестанную Иисусову молитву и не подействует посредством нее благодать, то невозможно, чтобы к нему не вернулись назад страсти. И тогда он станет хуже, чем был в миру. И опять же, чтобы найти утешение от молитвы, он должен подвизаться, с болью просить, плакать и, как кричащее малое дитя, молиться Христу и сладкой Его Матушке, чтобы Они отверзли ему очи. Я напишу тебе, если поправлюсь, каков монашеский чин.
А теперь, благое мое дитя, я очень благодарю тебя за то, что ты мне прислал. Бог да подаст награду тем, кто тебе это дает. Я всё это получил, но забываю написать тебе об этом, потому что я еще не здоров. Если я немного попишу или почитаю, меня начинает душить одышка, и я это дело оставляю. Благодарю и святого епископа Иоанна, всех вас благодарю.
Госпожа Василики не написала ни нового письма, ни исповеди. Как поживает Магдалина? Она больна, ей нездоровится? Пусть она срочно уйдет, очень ее прошу, от отца Петра, ибо он не с Богом, — я вынужден сказать то, что не следовало бы. Постарайся, чтобы она это не разболтала и не случилось бы искушения и соблазна. Пусть она уйдет так, чтобы у него не возникло какого-нибудь подозрения. Он спирит. У него прежде была здесь[346] невеста. Он не подходил для священства.
Его сделали священником старостильники вопреки канонам. Он уехал, нашел свою невесту, научился у нее спиритизму и считал ее за святую. Приехал опять на Святую Гору, но никто его не принимал. Он уехал с ней [из Греции] и приехал к вам, в Америку. Что было дальше, я не знаю. Господь меня известил, и я тебе пишу: уходите от него, чтобы не погибнуть. И легко не верь никому. Не всякому духу верьте, — говорит Апостол, — но испытывайте[347].